Демонология Сангомара. Наследие вампиров

Глаза его застлала пыль — попытавшись открыть их, он почувствовал резь. Чтобы освободить руку, лежащую под чем-то тяжелым, он пошевелился и вскрикнул от острой боли. И тут же закашлялся кровью. Превозмогая боль, ему удалось вытянуть правую руку и очистить лицо от крупной крошки и пыли. Тогда взгляд его прояснился. Он тяжело повернул голову, чтобы осмотреться. Дом их был разрушен до основания, все обвалилось, а сам Уильям лежал на этих развалинах, придавленный балкой и камнями. Из его бока гадко торчал тонкий брус, который ранее служил опорой для кровли. Чуть поодаль валялось развороченное тело вурдалака, прыгнувшего на него перед самым взрывом. Видимо, вурдалак принял на себя большую часть удара.

Справа от Уилла лежал тот самый аристократ. Ему повезло гораздо меньше — в момент взрыва он стоял вплотную к мешку с шинозой. У него почти целиком обгорел красивый красный кафтан; изуродовало, скрючило ноги, оторвав их так, что они держались на одной лишь коже; переломило пополам руку, а потолочная балка прошила насквозь тело, пригвоздив к земле.

Уильям разглядывал припорошенный пылью труп, когда глаза у трупа вдруг распахнулись, пронзительно-ясные, и он улыбнулся. Клыки сверкнули белизной на обгоревшем лице.

Уилл вздрогнул.

— А ты молодец, — послышался вкрадчивый голос. — Удивил… Не ожидал я найти шинозу в крестьянском доме.

— Ты кто… кто такой?

— Для тебя, как простого человека, пусть я буду таким же простым демоном.

Незнакомец мотнул головой, чтобы тоже избавиться от застилавшей глаза пыли. Сделав это, он с интересом посмотрел на тщетные попытки Уилла освободиться, когда тот силился со стоном вытащить брус из бока, и заметил:

— На твоем месте я бы даже не пытался — только умрешь быстрее.

— Может… это и к лучшему… мне и так не выжить, но я поступил… поступил правильно. Еще и тебя с собой заберу к Ямесу.

— Хочу огорчить, однако твой поступок тяжело назвать правильным. Он иррационален по своей сути. Если бы ты не стал помогать своей старой матери, которой и так осталось немного в соотношении с твоей еще непрожитой жизнью, то вурдалак бы не разорвал тебе бедро. И ты бы спокойно покинул деревню вместе с остальными.

— Это… нельзя… бросать свою семью…

— Надо же, какое врожденное и несвойственное черни благородство! Именно таких героев всегда и увековечивают в балладах. Посмертно. Как говорится, «Душа чиста, а сердце смело — в легендах образ сей воспет. Затем в легендах и воспели, что в жизни места ему нет», — незнакомец пропел эти строки, насмешливо, издеваясь. — Что до меня, то полученная мной рана неприятна, но не смертельна. Через сезон буду целехонький: все переломы и увечья заживут, ноги отрастут заново, как должно. Однако…

Тут незнакомец испустил усталый вздох, оборвав свою насмешливую речь. Он в задумчивости посмотрел на серое небо, где мерцали уже едва различимые звезды, и пригладил обожженные брови.

— Однако я сейчас в землях Райгара. Благодаря вурдалакам он уже знает, что в деревне что-то произошло. И раз вурдалаки в ужасе разбежались, то наверняка он уже отправил из Офуртгоса ищеек, которым велено проверить, что случилось. Твоя шиноза наделала слишком много шума. Как только ищейки обнаружат меня, беспомощного и неспособного защищаться, их хозяин очень быстро будет здесь, чтобы воспользоваться долгожданным шансом отомстить… — продолжил он.

— Зачем… зачем ты напал на нашу деревню? Тебе… так нравится… нравится наслаждаться беспомощностью тех… кто не может защититься?

— Я не нападал. Такие бессмысленные забавы, вроде расправ над чернью, мне не по духу. Однако они по духу Райгару, по крайней мере среди нас ходят такие слухи. И когда я, путешествуя по Офуртскому тракту, заметил, что вурдалаки вьются подле этой крохотной деревни, то понял, что их науськивают. Это очень необычно для них, знаешь ли, — они стараются избегать людей… И потому я решил осмотреться, чтобы найти подтверждение слухам о забавах Райгара.

Незнакомец положил руку на грудь и взглянул на светлеющее небо. Спустя некоторое время он повернул обожженное лицо с сияющими глазами к притихшему собеседнику. Тот с резко потускневшим взглядом тоже смотрел ввысь и силился что-то сказать, но его бледные губы испускали лишь хрипы. Наконец грудь Уилла поднялась, и он тяжело прошептал:

— Тогда… почему… почему ты не помог?

— А зачем? Смертным и так свойственно умирать, причем часто умирать внезапно, от болезней или хищников; но вас так много, что вы вполне себе быстро восстанавливаете численность. Так зачем мне вмешиваться в естественный ход жизни? — незнакомец улыбнулся. — И не смотри на меня так осуждающе, человечек… Ты слишком мало пожил, чтобы что-то знать об этом самом естественном ходе жизни.

— Какой смысл тогда… долго жить, когда жизнь так… так пуста и бесчеловечна.

— О-о-о, какие интересные размышления возникают в твоей голове. А где ты смог взять южную шинозу, человечек?

— Обменял у алхимика… на рынке в Вардах… свои книги на шинозу, чтобы подготовиться… к вурдалакам. Недавно они… они утащили из Вардов… швею… сына ее.