Демонология Сангомара. Наследие вампиров

— Это исключение из правил. И не сравнивай ее и Йеву. Вериатель скорее была воином в юбке, нежели женщиной: хитрой, целеустремленной, властной. Да и кончила она весьма плохо, об этом не рассказывают в балладах, но я-то помню связанную с ней историю.

— И все-таки мне кажется, что вы недооцениваете свою дочь…

Филипп с теплотой посмотрел на своего управителя и улыбнулся так, как улыбается старик ребенку, который сказал что-то очень наивное.

— Быть может, друг мой, быть может… Но мне кажется, что она будет куда более счастлива в качестве любящей жены для мужа и матери для своих детей. Я не хочу лишать ее этого, — медленно сказал он, откинулся на спинку кушетки и прикрыл глаза. — Может быть, я и ошибаюсь… Эх, как же мне не хватает старины Гиффарда, который точно дал бы мне дельный совет. Он это умел.

— У вас теперь есть Уильям, — пошутил управитель и тихо рассмеялся.

— Да, молодой рыбак, — усмехнулся граф.

— Вы решили, что будете делать с ним?

— Пока в раздумьях. В целом он производит приятное впечатление. Если будет вести себя хорошо, то сдержу свое обещание и переведу его в гостевую комнату на верхнем этаже.

— А если плохо?

— Ну… Признаюсь, не хотелось бы иметь дело с кельпи. Тогда придется заковать его в кандалы, швырнуть в подвал, а потом окольными путями, чтобы рядом не было воды, отвезти, оголодавшего и слабого, на суд. Хотя такой путь будет в несколько раз длиннее и много опаснее. Все-таки я надеюсь, что все сложится хорошо. Но…

Граф задумался, открыл глаза и посмотрел в потолок.

— Но пока нельзя его кормить досыта. Пусть постоянно пребывает в состоянии полуголода, чтобы я смог с ним легко справиться. Если оправдает мое доверие, то отведу его в тюрьмы, чтобы наелся, а там уже в верхние комнаты. Посмотрим, Него, посмотрим…

Филипп снова прикрыл глаза и мысленно прокрутил в голове весь долгий разговор с Уильямом. Он пытался понять, чем мог быть интересен обычный рыбак архимагу из Нор’Алтела.

* * *

В это время Уильям тоже лежал с прикрытыми глазами и слушал реку, шумевшую глубоко в расщелине. Она напоминала ему Офурт… Осушив новый кувшин, который принесли взамен выпитого графом, он провалился в сладкую полудрему. В этом состоянии он размышлял о том, как долго пробудет в Брасо-Дэнто, что за суд его ждет и куда же заведет его судьба. Еще три недели назад он и представить не мог, что вся его жизнь пойдет под откос, а сам он покинет родные Вардцы и станет скитаться по лесам, подобно загнанному зверю.

Он еще так мало пожил, еще меньше сделал, но туманное будущее уже пугало его. Единственной поддержкой в этой зыбкости настоящего стал граф Филипп фон де Тастемара, который дал ему кров, пищу и, что самое главное, надежду. Уильям чувствовал благодарность к этому могущественному властителю, который выслушал всю его историю и принял ее, не осудив за совершенное.

Раны под бинтами теперь болели куда меньше, и после выпитой крови тело налилось силой, а в душе воцарилось умиротворение.

Постепенно опьянение охватило его целиком, убаюкало, и стало казаться, будто лежит он около родной Белой Ниви в гамаке. Он вспоминал, как порой в погожий день приносил свой льняник, крепил к двум соснам и качался в нем в обнимку с Вериателью. Иногда эта безобразница забиралась в гамак, положив свои ножки на грудь Уильяму, а сама устраивалась в его ногах. А еще Уиллу вспоминалась Лина. Эти две девушки смешались в его сонном сознании. И чудилось ему, что сначала Лина скакала вокруг него в сандалиях, а потом уже Вериатель надевала ему на голову венок у дома бабушки Удды и жарко целовала в губы. Снилась ему и матушка, которая каким-то чудом исцелилась и теперь радостно возилась с новорожденным внуком, сыном Малика и Шароши…

Так Уильям и проспал до самого утра. С рассветом, когда солнце прорезало яркими лучами серую мглу, лязгнул засов. Рыбак все еще продолжал спать. Йева тихо вошла в узилище, посмотрела на его умиротворенное лицо, на сложенные у груди руки, прислушалась к спокойному дыханию. Если бы она принесла лишь кувшин, то не стала бы беспокоить Уилла. Но в руках она держала небольшой таз с теплой водой, в котором, как в водяной бане, стоял кувшин со свежей кровью. А в суме, перекинутой через ее плечо, лежали перевязочный материал и целебные мази.

Она поставила таз, подошла к рыбаку и коснулась его плеча кончиками пальцев.

— Уильям, — тихонько позвала она.

А ему продолжала сниться Вериатель. Будто сидит он на берегу Сонного озера с ней в обнимку, а она улыбается и зовет его по имени.

— Уильям… — уже более настойчиво повторила Йева. «В какой же глубокий сон он провалился», — подумала она и слегка потрясла его рукой.

Он открыл глаза, наблюдая над собой расплывчатый силуэт, пока не понял, что перед ним не Вериателюшка, а дочь графа и сам он лежит в темнице, а не на берегу горной речушки. Тогда он резко сел и виновато посмотрел, улыбнувшись.

— Извините, не слышал, как вы вошли.

— Крепко же вы спали. Хорошие ли сны вам снились?

— Да, впервые за несколько недель.