Демоны без ангелов

– Все, – тоном артиста Пуговкина из фильма «Не может быть» возвестил Сиваков. – Николай Петрович, дайте интервью полицейской прессе, – обратился он к Жужину, согнувшемуся над уголовным делом на столе.

– Вы настырная особа, – ответил тот. – Но машина – очко в вашу пользу. Ума не приложу, как вы МЧС уломали, обычно они нас просто посылают. В Воронеже розыск провел проверку. Машина вишневый «Шевроле» действительно принадлежит Веронике Хитковой, вот у меня тут ее воронежский адрес, телефон. По профессии она риелтор, работала на пару с неким Сергеем Солнцевым, в прошлом офицером ВДВ, ныне уволенным в запас. Состояли они в гражданском браке, оба проживали в квартире Хитковой, и оба в июне этого года отправились на машине в Москву. С тех пор от них нет никаких известий.

– Розыск там, в Воронеже, сумел найти дантиста в частной клинике, у которого они оба лечились, снимки зубов они нам переслали по электронной почте, много совпадений. Хотя, конечно, тела сильно огнем попорчены, но многое совпало при сравнительном анализе. – Сиваков пил кофе.

– А что же их не хватились так долго там, в Воронеже? Почему не заявили о пропаже? – спросила Катя.

– Некому заявлять, оба одинокие. Солнцев в Воронеже только регистрацию имел, сам с Северного Кавказа. Хиткова мать похоронила, больше у нее близких нет. А в фирму риелторскую они звонили лишь при оформлении сделок. Там, в фирме, думали, что они в Москве – устроились, квартиру сняли. Никто не беспокоился. Сейчас лето, отпуска, – Жужин развел руками. – Кому какое дело до других? Карты их больничные там, в Воронеже, изъяли, группы крови совпадают. После обыска в квартире Хитковой нам перешлют волосы, обнаруженные в ванной.

– Поколдуем с ДНК-экспертизой, – сказал Сиваков. – Все используем для опознания, что они там на квартире найдут.

– Последний раз Хиткова звонила в фирму десятого июня, – продолжил Жужин. – Если они, предположим, выехали одиннадцатого днем, то двенадцатого вечером уже должны были подъезжать к Москве. Они вполне могли воспользоваться федеральной трассой. Судя по следам крови в салоне, их либо убили там, либо спрятали тела уже после убийства. Хотя само место убийства нам до сих пор неизвестно. А мотив может быть самый простой – ограбление. В машине ни сумок, ни вещей, а ведь они путешествовали и наверняка везли с собой крупную сумму денег. Их ограбили и убили. Трупы сожгли в лесу, а машину столкнули в овраг – все в разных местах, путая следы.

Катя вспомнила, как Сиваков говорил о том, что если жечь трупы в машине – это большой костер, столб дыма, видный издалека.

Но мотив, предложенный Жужиным, казался таким банальным – ограбление с убийством.

– Послушайте, а вы не проверяли наличие там, в салоне, следов крови…

– Я проверил, – перебил ее Сиваков. – Сразу, как машину стал осматривать, взял образцы, отправил в лабораторию для генетического анализа. Так вот: следов крови Марии Шелест в машине нет. Как бы тебе ни хотелось связать это все в единый клубок, факты против. Данные убийства между собой не связаны.

Катя пожала плечами. Но опыту великого Сивакова доверяли все, она в том числе. Ладно, пусть, раз так. Но внутри ее все равно что-то не отпускало.

– Остается совсем немного – найти убийцу и грабителя, – она села на стул, взяла чашку кофе, предложенную Сиваковым, и, достав из сумки распечатки плана местности, над которой только вчера парила в небесах, углубилась в топографию – где федеральное шоссе, по которому могли ехать жертвы, где Ордынский лес и где… Гнилой пруд.

На карте все выглядело и близким, и далеким, Катя скверно разбиралась в масштабе.

Но что-то определенно не складывалось. Они до сих пор не знали самого важного – мест, где произошли эти убийства. А без этого все снова рассыпалось в прах.

Глава 26 «Кто ты?»

Ночь, которую Катя мирно проспала в номере гостиницы, мать Марии Шелест, Галина Григорьевна, провела без сна.

За ужином муж Филипп пил водку. Галина знала, что все это из-за нового вызова в прокуратуру. Следовало бы отнять бутылку и запереть ее в буфете, но она не могла. Свекровь Мария Степановна попыталась было скрипуче выговорить сыну, но он лишь зыркнул на нее, и она умолкла.

Потом все молча смотрели телевизор до самого позднего часа. Около полуночи свекровь, держась за стенки и опираясь на палку, отправилась к себе. Галина тоже ушла в спальню, разделась, ждала, что муж придет, ляжет. Но он поднялся наверх в мастерскую. Порой он устраивался спать там, на ветхом диване.

Тикали часы у изголовья, ветер шумел в саду, и луна, словно сосуд, наполненный пеплом, маячила на траурном фоне небес.

Потом в темноте запел комар.

И вдруг накатила волна жаркого удушья.

Галина откинула одеяло и села в постели. Она поняла вдруг, что заснуть в эту ночь ей не дано.

За порогом спальни – ночной мир, где все домашние предметы внезапно утратили и свое назначение, и свой смысл, и свою ценность, обернувшись смутными тенями.