Демоны Дома Огня

– Мне посоветовали прочесть эту книгу, сказали, что я похож на героя одного рассказа, Тедди. Мальчик-провидец, вундеркинд, который помнит свое предыдущее воплощение и знает дату своей смерти.

Элен предупреждала, что Ян чокнутый, но слышать – одно, а видеть перед собой человека, который всерьез верит в реинкарнацию или считает, что может предвидеть будущее… Главное, чтобы он не бросился душить ее, если она станет ему возражать.

– А ты помнишь свое предыдущее воплощение? Знаешь дату своей смерти?

Вопреки ее ожиданиям, Ян ответил:

– Нет, – и, помолчав, добавил: – Но у меня такое ощущение, будто я помнил, знал, а сейчас забыл.

– Мы перерождаемся?

– Не знаю. Мне кажется, что ты всегда один и тот же. Ты даже толком не умираешь. Тебе словно дают попробовать себя в разных ситуациях, пока ты не осознаешь, чего же от тебя хотят. А если ты не сможешь этого осознать за отведенный срок, умираешь уже по-настоящему. И больше никогда не рождаешься.

– Этому тебя учили в монастыре?

– Нет, мы в основном осваивали, кто есть человек. На что он способен. Кто его главные враги, кто союзники. Самое интересное, что человек, рождаясь заново, как правило, получает то, чего он очень сильно хотел в прошлой жизни. Сбой происходит лишь в том случае, если то, чего ему не хватает, и есть то самое, чему он должен научиться. Но для тех, кто привык жить долго, исполнение желаний становится настоящей проблемой. Они могут их получить только в обмен на что-то. Какое твое заветное желание?

Ада растерялась. Так много есть всего в мире, чего стоит желать. Но ведь заветное желание – это совершенно другое, оно почти невыполнимо, но без него вся жизнь теряет смысл.

– Наверное… – Нет, «наверное» тут не подходит. Если ты не уверена в своих желаниях, то что ты вообще знаешь о себе? – Я хочу, чтобы меня любили.

Она облизала губы, обожженные, они обветрились и болели.

– А ты чего хочешь? – спросила она его.

«Тебя», – чуть не сказал Ян. Он смутился. Тронутые золотистым загаром щеки потемнели от румянца.

– Хочу, чтобы у меня была настоящая семья.

– Какие-то мы с тобой странные, – рассмеялась Ада. – Будто из позапрошлого века. Сейчас люди о новом смартфоне мечтают, а мы – о любви, о семье.

И тогда Ян прочел вслух странное стихотворение:

Как на сновидение, иллюзию,
Как на отражение и пузыри на воде,
Как на росу и молнию,
Так следует смотреть на все деятельные дхармы.[6]

Ада не стала спрашивать, из Сэлинджера ли это. Ей почему-то казалось, что вовсе не оттуда.

* * *

Они перебрались в тень, под навес одного из гестхаусов, их здесь один к одному по всему побережью. Владелец – хороший знакомый Тони – накрыл стол и заварил чай. Угощали местными блюдами: буйволиной сметаной с пальмовым сиропом, кирибати – рисом в кокосовом молоке, жареными бананами, папайей, манго, ананасами – такими сладкими, что хотелось от восторга закатить глаза.

– Я ему кассету «Бич Бойз» подарил, за то он меня и любит, правда, Раджи? – обнимался Тони с тощим, дымчато-черным мужчиной, улыбчивым, хоть и был он без трех передних зубов. – Прикиньте, у них тут до сих пор кассетные магнитофоны! О, Ян на меня зыркает глазом! Веришь или нет, – обратился он к Аде, – Ян считает их своим народом. Правда смешно?

– Не смешно, – ответил ему Ян.

Хозяин охотно рассказывал про потерянные зубы:

– Цунами было. Огромная волна. 50 футов. Я за фонарный столб схватился. Меня волной накрыло. Держался из последних сил. Жив остался. Вот только зубы выбило.

– Вот врет! Да если бы его волной в пятнадцать метров накрыло, он бы ни зубов, ни костей не собрал! – смеялся Тони.

Яну не нравились разговоры о цунами. Он мрачнел, переводил взгляд на линию горизонта, переставал замечать, что происходит вокруг, и терял нить разговора. Ян и Тони переоделись из своих шикарных костюмов в лохмотья, которые нашлись в багажнике автомобиля. Но сейчас к столу Ян надел рубашку. Белоснежная, с жестким воротничком и манжетами, она смотрелась комично в паре с линялыми шортами. А Тони, ради смеха, поверх драной майки нацепил на шею галстук и завязал его претенциозным узлом.

Вспомнился вдруг поцелуй Яна, там, в океане. Хорошо, под навесом тень, никто не заметит, что она покраснела. Поцелуй ничего не значит. Ни-че-го. Но как бы ей хотелось, чтобы он что-то да значил…

– А в сказках Гильяно всегда рассказывают про принцесс? – нашлась, как избавиться от неудобных мыслей, Ада.

– Почти всегда. – Анжелин лениво обмахивалась обеденной салфеткой.

– Откуда принцессы в Доме Гильяно? В роду Гильяно были короли?

– Гильяно не были королями, – очень серьезно ответил Андре. – Но есть такое понятие: принцесса мафии…

Но Анжелин не дала мужу закончить, перебила его:

– Глупости. Семья слишком долго жила в Италии. Считалось чрезвычайно остроумным прятаться за ширму мафиозного клана. Так проще. В сказках Гильяно рассказывается про принцесс, потому что какая же сказка без принцессы? Кто их иначе будет слушать?