Демоны Дома Огня

Но тот не желал выслушивать обвинения. Ашер знал, что виноват, но не поступил бы иначе, даже если бы мог. Он не оправдывался и перед отцом, доном Асадом, не оправдывался он и перед доном Марко. И подавно не станет ничего объяснять Винсенту. Он, Ашер, тоже делал то, что должно быть сделано. Просто ему не повезло.

– Дон Гильяно готов выбрать преемника. Он ждал слишком долго. Тебе все равно не удержать этот мир, Ашер. Но ты мог бы помочь нам, прежде чем исчезнешь под серпом Великой Жатвы.

Саркастичная улыбка искривила губы Ашера:

– Ты надеешься стать доном Гильяно, Винс?

– У меня столько же шансов, как у любого другого. Уж точно больше, чем у тебя.

Винс – мальчишка. Воображает, что сможет справиться с лилу. А ведь он не видел ни одного неприрученного лилу. Он даже не представляет, какими жестокими они могут быть. С Винса нужно было сбить спесь.

Ашер залпом допил виски и грохнул бокалом о неполированную поверхность стола XV века. От удара мелкие трещинки-морщинки побежали по волокнам высохшего от старости дерева.

– Ты уверен, что Дом Гильяно ждет то будущее, какое ты вообразил? Думаешь, что встретишь первого свободного лилу и заключишь с ним Завет? Или он просто так, ради удовольствия, отдаст тебе кровь? Для лилу нет прошлого и будущего, их родовая память простирается через время и пространство. Они будут знать, что мы не выполнили своей части Договора, и не станут подчиняться. Или у тебя есть иной дар, который можно им предложить?

– Мы умираем, Ашер! – сорвался на крик Винс. – Ты был Стражем! Стражем Таблиц МЕ и Дома Гильяно. Ты должен был защищать Дом. Вместо этого ты предал нас! И ради кого?

Не следовало произносить этих слов. Расслабленное безразличие на лице Ашера превратилось в хищный оскал:

– Осторожнее, Винс. Иначе ты рискуешь тоже никогда не вернуться в Дом Гильяно.

Винсент замолчал, кусая губы. Выпил воды. Судорожно пригладил волосы. В страшном сне он не мог представить, что однажды будет кричать на Ашера Гильяно.

– Прости, Аш. Я не хотел. Но тебе не может быть безразлична гибель Дома.

– Дом мне не безразличен. И я обещаю тебе, Винсент, что сделаю все возможное, чтобы спасти его. И если единственным шансом останется передать Стражам ключ, обещаю, я сделаю это. Но пока я вижу и другой выход.

– Ты видишь выход? – вскинулся Винс, и столько надежды прозвучало в его словах, что Ашер поморщился. – Поделись.

– Еще рано.

– Времени у нас немного. Мы не можем ждать. Каждый день я слышу стоны умирающих. Дом превратился в лазарет. В тебе нет жалости, Ашер. Даже к своей семье, даже к тем, кого ты любишь.

И в который раз Винс подумал, как считали многие в Доме, что именно Ашер, а не Марко должен был стать доном Гильяно. Даже изгнанный, проклятый, Ашер – и только он – в состоянии помочь Дому. Марко бессилен. Не сделал ли ошибку дон Асад, когда в Ночь Фортуны передал нож и кольцо Смотрителю Марко Шарпу?

Ашер Гильяно думал о том, что это его последняя жизнь, которую он проведет в полном сознании. В следующий раз он проснется беспомощным идиотом, который не будет знать себя и не будет помнить о Доме Гильяно. Он никогда не вернется в Дом, потому что забудет к нему дорогу. И с каждым сном его забытье будет лишь углубляться, ему никогда не вспомнить, что он был первым из людей, почти богом на этой земле.

Ашер не хотел смиряться со своей участью. Смирение было не в его характере, не в натуре Гильяно, не в его крови, которой он пока еще обладал. Он ждал одного-единственного шанса, он ждал чуда. Что было в характере всех Гильяно. Они всегда ждали, всегда надеялись, и когда видели малейшую возможность претворить свои желания в жизнь, вцеплялись в нее мертвой хваткой и меняли себя, меняли свою судьбу, меняли мир. Только у них на ожидание была вечность, а у него – всего несколько десятков лет.

Когда Элен призналась ему, что у них есть еще один сын, Ашер почувствовал – вот его шанс. Нож, которым брат пытался убить брата, был для него как пароль. Убийство – как примета истинности крови. Стеклянные синие глаза – хвала Великому Садовнику! – благодаря им он получит пропуск обратно, в вечность. Но мальчишка пропал, и следующие четыре года Гильяно потратил на то, чтобы найти его. Он готов был поверить и в Бога, и в черта, лишь бы найти мальчишку. Элен передала ему фотографии Яна. Черно-белые, размытые, они не могли подтвердить слова Элен о глазах мальчика. «По глазам узнаете их…»

Лучшие из Лучших не должны рождаться за пределами Дома Гильяно. Они не должны попадать в мир. Это клятва, которую он, может быть, нарушил. Нарушить главную клятву страшнее, чем получить проклятие отца. Что бывает, когда нарушаешь клятву? Рушатся основы Дома. Вернулась древняя чума – УР.УШ.ДА.УР. Уходят старейшины. Но Дом Гильяно пока продолжает жить, вернее медленно умирать, а у него, Ашера Гильяно, есть шанс все исправить, и он не упустит свой шанс.