Демоны крови

И тем не менее Олекса косился на мотор со страхом — все ж таки средневековые люди были весьма косными, а страх — это основное, что имелось в их жутковато-беспросветной жизни. Страх перед Господом, перед всем новым, непонятным, перед чужаками, перед самим собой — необходимостью самолично отвечать за что-либо, ну и, наконец, страх перед властью. Привычный все поглощающий страх, который, однако, можно было значительно ослабить ощущением стаи — «мы» — «наши», «они» — «чужие», тупостью и — как вариант — бесшабашностью, этаким весельем, пиром во время чумы. Олекса, между прочим, многих этих страхов уже не имел, потому как относился к типу бесшабашному и в последнее время добывал средства к жизни тривиальным разбоем на пограничных территориях Тевтонского ордена. Или Ливонского. Еще точнее — отделения Тевтонского ордена в Ливонии — бывших меченосцев.

И вот этакий-то юный башибузук опасался обычного лодочного мотора. Вовсе не потому, что движок был такой страшный… он просто был насквозь непривычным, иным. А иное — тем более непонятное — всегда пугает.

Пройдя последний мыс, выбрались на просторы Чудского озера, широкого, привольного, этакого озера-моря, как и другое, северное озеро — Нево — Ладога. Хорошо, повезло с погодой — тишь стояла да гладь, а в небе ласково сверкало солнышко. Моторная лодка шла ходко, видать, двигатель был отлажен, да и волн особых на горизонте не виднелось, так вот и шли, спокойно-уныло, Олекса — видно было — затосковал и, похоже, совсем уже привык к мотору, даже затянул какую-то бесконечную песню, муторную и монотонную, чем-то похожую на религиозный гимн.

Время от времени Ратников сверялся с картой, корректируя по компасу курс. Вдали, слева показался какой-то большой остров — эстонский, — к нему приближаться не следовало, и Михаил взял ближе к берегу, низкому, болотистому, чуть дальше от озера покрытому непроходимой чащей, наполовину, впрочем, выпиленной «черными лесорубами». Там же, куда мог пройти лесовоз, уже ничего не было.

Миновав хорошо видные с озера поселки, Подборовье и Подолешье, Миша еще раз сверился с картой и пошел точно на север. По пути встречались рыбацкие баркасы и лодки, даже один раз показался на волне пограничный катер, правда, близко не подошел, исчез где-то за мысом. Ну и неплохо…

Островок показался из воды внезапно, а может, это Михаил просто его не сразу заметил, поглощенный двигателем. Как-то не так тот стал работать… стучал или так показалось? Не показалось — фыркнул и едва не заглох! Черт, этого еще не хватало! А Горелухин-то божился, мол — мировой движок, лично не один раз перебранный. Вот именно что не один раз. Может, горючее на исходе?

Открутив крышку, Ратников заглянул в бак… ага, увидел, как же! Да и чего смотреть-то, он же самолично перед отправкой залил десятилитровую канистру… и еще такую же прихватил с собой. Так что не в горючем дело.

— Остров, господине!

Вот тут-то он и возник. Остров — крутой, обрывающийся прямо в озеро, холм, густо поросший лесом. Ель, сосна, осина, кое-где — белоствольные пятна берез. Сосна и береза — деревья сорные — значит, тут некогда была вырубка… люди жили. Ну, ясно — жили, иначе бы откуда мыза-то? Та самая, что прозвали Проклятой… а еще — Горелой? Горелая, это потому что сгорела… или сожгли? А вот почему — Проклятая? По этому поводу никто ничего конкретного не сказал, да и далековат островок от поселка, могли не знать. Это раньше, в пятидесятые-шестидесятые, когда колхоз был, рыболовецкие баркасы на островок частенько захаживали — шторм переждать, да и так, перегрузиться. Горелухин сказал, тут где-то причал должен быть… Вот только где?

Подойдя ближе, Михаил заглушил двигатель. На всякий случай — а вдруг мель?

— Давай-ка на весла, Олекса! Вон на тот мысок греби… да возьми мористее.

Наверное, в данном случае следовало бы сказать — «озеристее», все-таки Чудское озеро — не море.

Миновали мыс. Ратников велел повернуть к берегу и как раз увидел причал. Облезший, с ржавыми, давно не крашенными кнехтами. К нему и поплыли, к нему и причалили, не обратив никакого внимания на предостерегающую надпись — «Частная собственность». Прямо на причале, крупными красными буквами. Ага, собственность, как же… Прикалывался кто-то. Слава богу, до островов еще не добрались.

Накрепко привязав лодку с подветренной стороны пирса, путники выбрались на берег и озадаченно завертели головами. Куда теперь идти-то? Та девочка, Светка, про дуб какой-то рассказывала. Вот его и нужно искать — дуб с дуплом. И где тут могут расти дубы? Явно не слишком далеко… так тут нет такого понятия — далеко — островок-то не шибко большой, может, два на три километра всего лишь.

— Гляди-ка, боярин… вроде как дорога.