Демоны Микеланджело

Стражники виновато потупились: никто из них не освоил искусства владеть пером. С трудом скрывая раздражение, святой отец обратил свой взор на доктора Паскуале, но тот испуганно замахал обеими руками, словно его намеревались подвергнуть медицинскому эксперименту в качестве подопытного. У него скверный почерк, сознался эскулап, не всякий фармацевт оказывается в состоянии разобрать его предписания. Синьор Буонарроти выступил вперед — к некоторому удивлению проповедника — скромно предложил себя в качестве писаря. У него нет привычки к зеркальному письму, как у некоего да Винчи, буквы входят ровными и разборчивыми, а прописные литеры он выписывает не хуже, чем в старинных требниках. Отец Джироламо вынужден был принять помощь. Он быстро надиктовал записку, дождался пока скульптор присыплет свежие чернила песком, запечатал собственной рукой и направился к выходу.

— Недопустимо терять время, когда взывают о справедливости.

Синьор Буонарроти обогнал его на шаг, с видом самым почтительным поддержал стремя и вполголоса осведомился:

— Синьора Таталья перестала устраивать справедливость в суде Синьории?

— Речь идет о духовном лице, — хмуро ответил отец Джироламо.

— Они с аббатисой Марией повздорили из-за имущества де Розелли?

— Нет. Речь идет об убийстве.

Он набросил на голову капюшон монашеского облачения, хлопнул мулла по сытому крупу. Животное неторопливо потрусило по дорожке в сторону виллы де Розелли, остановился у самого кованого забора, украшенного гербами этого почтенного семейства с черенком и бутоном розы, оглянулся на скульптора, поманил его следом за собой. Когда дело идет о восстановлении справедливости, хороший писарь может потребоваться в любой момент. Доктор Паскуале подобрав полы длинного докторского плаща, побежал за ними, смешно перепрыгивая через лужи.

* * *

Восковая свеча толщиной в женскую руку горела в изголовье покойной синьоры де Розелли ровным тоскливым светом. Своей белизной она напоминала одеяние аббатисы Марии, беззвучно молившейся рядом. Ее осанка была безупречна, а пальцы перебрали четки с обычной размеренностью, не вздрогнули, когда двери залы отварились, чтобы впустить внутрь отца Джироламо и его сопровождающих.

Из-за плотно задвинутых штор все живые цвета, кроме черного, казались приглушенными: синьор Таталья больше напоминал свою собственную тень, а маэстро Ломбарди, которого он вытащил на середину зала, вообще сжался в комок и попытался растаять в темноте. Но маневр не удался — священник, которого синьор Буонарроти помнил как «отца Бастиана», служившего в домашней часовне семейства де Розелли, вцепился в плечо маэстро, и вытащил его в центр зала.

Именно падре принял на себя ответственность и пригласил в дом медика, чтобы засвидетельствовать смерть синьоры де Розелли. Добросовестно осмотрев тело, маэстро Ломбарди обратил внимание на небольшую темную точку, окруженную кровоподтеком под левой грудью дамы. Таковая отметка могла возникнуть, если синьоре нанесли укол в сердце, достаточно длинной, прочной и острой иглой. Такой укол способен вызвать мгновенную остановку сердца. Синьора де Розелли была убита.

Запыхавшийся доктор Паскуале уже дробно стучал каблуками по лестнице. Он торопился узнать, кто? Кто посмел осматривать его пациентку? Почему его не известили о смерти синьоры де Розелли первым?

Падре смерил крикливого докторишку взглядом — им двигало чувство христианского долга. Опыт научил священника, что чем быстрее тело осмотрит врач, тем больше шансов установить истинную причину смерти. Вместо того, чтобы терять время на розыски доктора Паскуале. Он отправил домашнюю прислугу за врачом, который оказался поблизости. От негодования щеки доктора Паскуале покрылись алыми пятнами, он повернулся к отцу Джироламо в поисках справедливости — и действительно получил ее. По промыслу Божьему время не является субстанцией осязаемой подобно жидкости, течение которой необратимо, а всякая задержка может обернуться во благо! Проповедник торжественно поднял палец, — доктор Паскуале может сейчас осмотреть тело и подтвердить выводы коллеги или же представить свои собственные.

Падре и родственникам покойной синьоры следовало уведомить власти Флоренции о прискорбном происшествии. Отчего этого не было сделано?

Синьор Таталья поклонился святому отцу с профессиональной сноровкой, как обычно кланяются в судебном заседании.

— Я, как поверенный покойной, столкнулся с возражениями со стороны ее родственницы. Матушка Мария, в миру Лавиния-Флора Мария да Радда де Франкони, кузина синьоры де Розелли. Синьора Аббатиса не считает смерть Франчески де Розелли результатом убийства, — правовед заученным жестом указал в сторону стола, на котором доктор Паскуале без всякого стеснения, заглядывал под одежду покойницы и даже запускал под нее руки, а смятое белое покрывало пристыженно лежало рядом. — Мы рассчитываем, что ваша святость рассмотрит дело по существу!

Губы отца Джироламо дрогнули и вытянули в нитку.

— По существу? Только Господу известно существо всего сущего. Я — не судья.