Демоны милосердия

— Ага, делает вид, пока ты ей нужен. — Анжела оперлась локтями на стол, выпрямилась, как палка, напряглась. — Дети! Детей я с детства ненавижу, потому что была третьим ребенком в семье, а после меня родились еще пятеро, и троих взяли из детдома! До сих пор не могу простить это родителям, потому что моя жизнь была адом. Сопли, слезы, крики, грязные подгузники, поносы, болезни, вечная нехватка денег — это все, что я видела. Так что сейчас хочу пожить нормально.

— Лет тебе до фига, а мозгов нет.

Анжела с жалостью посмотрела на него, разгладила ладонью скатерть:

— Я знаю, дорогой, знаю, что до фига. А ты, молодой-красивый, чем на жизнь зарабатываешь?

— Консультант, — бросил он, чувствуя, что ловушка вот-вот захлопнется, и — хуже всего — не понимал, когда и как тут оказался.

— Хорошо платят? — деловито осведомилась Анжела.

— Хватает, — огрызнулся Денис. — Дом скоро такой же куплю.

Разговор явно шел куда-то не туда, очень хотелось покончить с ним и забыть, как страшный сон. Но не прикажешь же хозяйке заткнуться: во-первых, невежливо, а во-вторых, ситуация не та.

— Не в кредит, надеюсь?

— Нет, на свои.

— Молодец! — Анжела звонко щелкнула пальцами. — И десять детей, верно? Ползают, орут, кругом грязь и сопли. Представил? — Она злорадно улыбнулась, скрестила руки на груди. — И затраханная тетка, твоя жена, и ты среди них, этакий Лев Толстой. С утра прогулка по аллее, потом верховая езда, потом трапеза, потом сон, потом творчество. Этакая глыба, этакий матерый человечище размышляет о бренности бытия, пока его баба подтирает задницы детишкам! Ты их на что кормить будешь, на какой доход?

Она даже голос ни разу не повысила, а он не знал, куда деваться. Спорить бесполезно, доказывать, переубеждать — бессмысленно, приводить в пример своих родителей и вовсе ни к чему, они для нее никто. Оставалось слушать и не перечить джинну, которого сам выпустил из бутылки.

— Учить дома по букварю «аз», «буки», «веди» или в школе церковно-приходской? Бороду отрастишь? Ты в каком веке живешь? Что из детей вырастет, тебе пофиг? Жить на что будут, на паперть их побираться отправишь? А когда ты состаришься, они тебя же живьем и закопают, чтобы дом освободил, и друг друга из-за него поубивают — об этом ты подумал? Лет немного, а рассуждаешь как дурак деревенский. В следующий раз, когда твоя Светка позвонит, скажу, чтобы бежала от тебя, и побыстрее.

Мобильник пискнул у нее в кармане, Анжела глянула на экран и убрала трубку обратно, поднялась с места. С насмешкой и жалостью посмотрела на Дениса и направилась к двери.

— Как она? — подавив злость, спросил Денис. — Как Света?

Анжела остановилась на пороге, провела ладонью по гладкому наличнику.

— Отдыхает и развлекается, — сказала, не оборачиваясь. — Судя по разговору, с мозгами у нее все в порядке, в отличие от тебя. Откуда в твоей башке столько дури — непонятно. Но мне без разницы, сам понимаешь. Жизнь твоя, сам ее и ломай. — И вышла, прикрыв за собой дверь, ее шаги стихли в коридоре.

Денис распахнул окно, хлопнул в ладоши, вороны подорвались и улетели, мерзко хлопая крыльями. Он еще немного подышал дождевой свежестью и пошел к себе в комнату. Уставился в окно, а глаза сами собой слипались, спать хотелось невыносимо, точно после бессонной ночи. Разговор вымотал по полной. Денис плюхнулся на кровать, закрыл глаза, мысли вернулись к Светке. «Развлекается она. Как, интересно, каким образом, в какой компании?» Воображение мигом подкинуло массу вариантов, один неприятнее другого. Мелькнула мысль, а не взломать ли гараж и уехать, наплевав на последствия, когда раздался тихий мелодичный звон. Он повторился, потом еще раз, потом еще, потом послышались шаги. Денис выглянул в коридор, увидел Анжелу: та сбежала с лестницы и схватила трубку домофона. Монитор у двери моментально включился, на нем показался чей-то нечеткий силуэт. «Чернов вернулся?» — Денис прищурился, присматриваясь, но было довольно далеко. Анжела прижала палец к губам и бросила в трубку недовольным голосом:

— Кто, что нужно?

Денис подошел ближе, Анжела вытянула руку ладонью вперед, преграждая ему путь, и он остановился, преотличным образом разглядев гостя — капитан Глухов собственной персоной маячил у калитки на фоне служебного автомобиля.

— Откройте, полиция!

Анжела переложила трубку в другую руку.

— Что нужно? — бросила она сквозь зубы.

Глухов отстранился, точно любовался на себя в панель домофона, как в зеркало.

— С Черновым Николаем пообщаться, — донеслось из трубки.

— Он заболел, у него температура, — не моргнув глазом, соврала Анжела.

Глухов почесал переносицу колпачком авторучки, исподлобья глянул в камеру:

— Высокая температура? Судороги, бред? Может, врача вызвать?

— Типун тебе на язык, вот такой! — трижды сплюнув через плечо, показала она монитору кулак. — Не твое дело! Николая недавно проверяли из вашей конторы, он режим не нарушал, спроси коллег. Тебе я не открою, жилище неприкосновенно по Конституции, будет ордер — приезжай, а пока вали на все четыре стороны!