Демоны милосердия

— Разумеется, — ответила Гришина, — это будет ваш выбор, вас никто не может заставить делать что-либо. Или не делать. Но, понимаете… кроме вас, никто не справится. Мы выиграли тендер, это обеспечит нас на несколько лет вперед, мы можем не волноваться за свое будущее. Но только в том случае, если в руководстве будет наш, — подчеркнула она это слово, — наш, свой человек, а не управленец со стороны. Такого найти несложно, но ему будет все равно, вы понимаете? И потом право собственности… Кому достанется все это? Можно продать, но тогда рухнет все, что Михаил Петрович создавал годами, он бы не пережил…

Она поняла, что сморозила глупость, опустила голову и осторожно коснулась пальцами ресниц. Денис сел, принялся просматривать дарственную еще раз, уже осознанно вникая в документ. Пять минут, десять — он поднял голову и посмотрел на Гришину.

— Здесь все ваше, — тихо сказала она, — все, понимаете? И имущество, материальные и нематериальные активы, и обязательства, и контракт, и сотрудники. Я останусь с вами, если вы согласитесь, если нет, то смысла в моем присутствии нет, здесь все развалится. Вам решать.

Она потянулась за документом, но Денис накрыл его ладонью. Гришина отдернула руку, сжала кулачки. Денис смотрел в стенку перед собой, чувствуя, как сейчас, в эти мгновения, его жизнь, точно буханку хлеба, режут плохо заточенным ножом, пилят кое-как, и все же та разваливается на две неравные части.

— Я понял, — сказал он. — Завтра в девять жду вас у себя. Мне нужна вся информация.

— Разумеется. — Гришина понимающе улыбнулась, забрала со стола папку с его трудовой книжкой и вышла из кабинета.

Светка переехала к нему в конце недели, через два дня после выписки из больницы. Он сам привез девушку вместе с большой сумкой в отремонтированную квартиру. Багаж отнес в спальню, Светка осмотрелась, села на кровать и принялась разбирать вещи. Достала большой, тяжелый на вид пакет, протянула его Денису:

— Держи, это твои книги. Они так и остались в машине, я не успела их забрать. Сначала забыла, потом не до того было. Но они не пострадали.

Денис забрал у нее пакет, заглянул внутрь. «Наставление по содержанию рысаков орловской породы» лежало сверху, истертые страницы были аккуратно уложены под державшуюся на честном слове обложку. От книги попахивало плесенью и пылью, он закрыл ее, положил на подоконник.

— Спасибо. Ты располагайся, а я поеду. — Он подошел к Светке и поцеловал ее в макушку.

— Куда? — вскинулась Светка, схватила его за руку. — Что значит — поеду? А я?

— На работу надо. — Денис всмотрелся в ее лицо. Под глазами у девушки расплывалась еле заметная желтизна, по краям кровоподтеков кожа посерела. Так бывает, и это не страшно, скоро пройдет, еще неделя или десять дней, и будет совсем незаметно.

— Ты же уволился! — Светка поднялась на ноги. — Какая работа?

— Пришлось отложить.

Денис осторожно высвободился, хотел что-то добавить, но тут зазвонил мобильник — это была Гришина.

— Я перезвоню, — бросил ей Денис и подошел к Светке. Времени действительно не оставалось, Гришина звонила напомнить о встрече — сегодня планировалось подписать контракт, а им еще предстояло обговорить некоторые условия, которые не устраивали Дениса. У Гришиной на этой счет было свое мнение, и он торопился выяснить все подробности.

Светка вышла в коридор, принялась разглядывать себя в зеркале. Потом тронула светло-розовый шрам на переносице, повернулась к Денису: — У нас роспись через две недели. Не забыл, надеюсь?

Взгляд ее был настороженным и подозрительным.

— Забыл, — улыбнулся Денис, — мне жить надоело.

Светка невесело усмехнулась, снова принялась разглядывать себя. И проговорила, глядя на свое отражение:

— Давай отложим, снимки плохие получатся. Ну куда мне в загс в таком виде…

Вот сейчас она не прикидывалась, не играла, ей и в самом деле было паршиво. Она старалась не плакать, но в голосе слышались слезы. Денис хотел обнять ее, но снова зазвонил телефон, на этот раз новый начальник СБ хотел обсудить несколько вопросов и уточнял время. Денис договорился с ним на после обеда, заранее предчувствуя, что это «после обеда» затянется до глубокого вечера. Светка отвернулась от зеркала и наблюдала за Денисом.

— Что врач сказал? — спросил он, ставя телефон на «беззвучку», чтобы не раздражать Светку.

— Надо ждать полгода, пока шрам зарубцуется, потом пластику можно делать, — ответила она, коснувшись пальцем переносицы.

— Значит, подождем, — шепнул Светке на ухо Денис. — Устраивайся, я поехал. Вечером позвоню.

— Куда поехал? — Светка перегородила ему дорогу. — Ты же не хотел там работать, ты в деревню хотел! Я не могу сидеть тут одна!

К слезам добавились истерические нотки, чего раньше за ней никогда не водилось. Еще пару месяцев назад она бы царственно удалилась в комнату, а потом сутки не отвечала бы на звонки. А тут топчется на пути, красная от злости, растрепанная, шрам налился кровью и отчетливо выделялся на бледном лице.

— Так получилось, — спокойно произнес Денис. — Света, мне надо ехать, там люди ждут.