Демоны Невского проспекта

– Антон совершил несколько непростительных ошибок. – Не представляя, как с ней общаться, Кирилл просто заговорил, и все. – Но дело еще не закончено. Я все еще хотел бы…

– Моего покровительства? – с интересом спросила брюнетка.

– Скорее, быть вам полезным. А там уже как сами решите, – покачал головой Морталин. – Зачем-то же вы хотели меня.

– И до сих пор хочу. – В голосе богини появились нотки, присущие только флиртующим, легкомысленным женщинам. Кирилл подумал, что таким, как она, нельзя давать божественную силу. – А чего хочешь ты?

– Прекратите уничтожать землю, – недолго думая ответил вампир. – Этого не было в ваших планах, к чему же начинать сейчас?

– С чего ты взял, что я не мечтаю увидеть вашу прогнившую изнутри и снаружи дыру в очищающем огне? – холодно спросила Морриган, вставая. – Здесь нет ничего хорошего. У обитателей этих мест не осталось ни веры, ни страха, ни убеждений.

– У анчаров есть убеждения, – не согласился вампир.

– Я заметила, – рассмеялась брюнетка. – Послушно идут за тем, кто красиво говорит, потом тупо смотрят, как от его власти камня на камне не остается, через пять минут убивают и кумира, и его противников, а сами бегут, спасая свои шкуры… Раньше было не так. – Внезапно голос ее стал тише: – Бывал ли ты на моей родине?

– В Ирландии? – Кирилл не ожидал вопроса. Он вообще хотел бы поменьше разговаривать; с каждой потерянной минутой небо все больше грозило пролить огненный дождь на Вамп-Петербург и остальные вампирские города. – Нет, ни разу.

– Это прекрасное место. Там леса зеленые в любое время года, вода всегда чистая, а жители никогда не меняются, не принимают все несовершенство, которое принес им вампиризм. Они почти такие же, как в старые времена. Весь мир разваливается, а в Ирландии спокойно, – вдохновенно говорила богиня, смотря куда-то в несуществующую даль, за пределы пыльной темной комнаты.

– Если настанет конец света, Ирландия тоже исчезнет, – деликатно напомнил Кирилл.

– И хорошо! – Неожиданно Морриган снова ожесточилась. – При всей красоте этого края он навсегда проклят мною. Там я стала тем, кем стала. Мерзким чудовищем, зависящим от крови! Там меня предал злосчастный Кухулин, не выказав мне должного уважения и почитания. Он мог бы получить все, чего только пожелал, но он отказался! Я хочу, чтобы мир сгорел, а я буду стоять на его обломках, как в лучшие времена, когда гремели войны и люди шли за моим благословением.

– Возможно… – тщательно подбирая слова, вампир сделал несколько шагов, подойдя к Морриган почти вплотную, – это не все, чего вы хотите?

Кирилл медленно поднял руку, протянул к лицу брюнетки и погладил ее щеку. Глаза Морриган сменили цвет с ярко-изумрудного на бледно-зеленый, словно затуманились. Морталин провел холодными пальцами вниз до шеи, оттуда до ключицы, а затем остановил руку на границе между оголенной кожей и тканью платья. Грудь богини поднялась от глубокого вдоха и опустилась на выдохе, позволяя ладони вампира проникнуть под мягкий кожаный корсет.

Похоже, он все делает правильно, раз его не испепелили на месте, как Злату. Воспоминание о ламии заставило его сердце сжаться, хотя оно и биться-то не умело. Понимая, что такие размышления сослужат ему плохую службу, он попытался отвлечься от них, занявшись расстегиванием платья Морриган. Провозившись какое-то время, вампир все-таки сумел избавиться от бесконечных складок, которые на ощупь оказались грубее, чем на вид. Как богиня могла носить такое на коже, которая была нежнее цветочного лепестка? Платье упало на пол, нижнего белья древняя ирландская богиня не признавала. У Морталина ком застрял в горле. Сначала он решил, что это от открывшегося дивного зрелища, но потом понял: брюнетка буквально держит его за глотку. В следующий момент вампир был практически пришпилен к стене, а его губы и шея горели от жадных, настырных поцелуев. Кирилл как-то рассчитывал, что будет контролировать ситуацию, и теперь всерьез растерялся. Прежде чем Морталин успел опомнится, какая-то невероятная сила содрала с него и без того рваный кардиган.

– Штаны пожалейте, – было его последней рациональной мыслью, но, кажется, они тоже были разодраны, издав жалобный звук лопающейся ткани. Больше он ничего сказать не смог, брюнетка рывком откинулась на пол и потянула его за собой.