Демоны, одетые в людей

Откинувшись назад, Гронский профессионально двигал рукой в разные стороны, вырисовывая мои очертания. В воздухе повисло молчание, которое разрушал лишь грифель, скользящий по льняному волокну. Его глаза быстро перемещались по телу, копируя изображение на холст. Я видела то, насколько он был увлечен. Глаза демона ощутимо разгорелись любимым делом, от которого ему, конечно же, не хотелось отрываться.

Я была полностью открыта перед ним, как книга перед читателем. Мысль о том, что я стану частью его искусства приводила меня в восторг. Мне нравилось, что Гронский смотрит на меня именно так и никак иначе. С интересом, долей восхищения и увлеченности.

— Не устала? — поинтересовался демон, нанося мазки.

— Ничуть, — соврала я, — все замечательно.

Конечности начинали потихоньку затекать, а желание сдвинуться с места возрастало все сильнее и сильнее. Он понимал это, но промолчал, а я была готова потерпеть.

Стук кистей, стучащих о стеклянный стакан, еле слышимый запах медовой акварели и немое понимание расслабили меня. Перетерпев физические и моральные трудности данной работы, я начала получать удовольствие от этого действа, все больше раскрепощаясь перед живописцем. В какой-то момент, я даже ощутила тепло, исходящее из собственного энергетического поля. Он разжег во мне силовой огонек, что грел тело внутри и снаружи, знатно облегчая состояние.

— Картина сможет оставаться живой только в том случае, если на ней увековечиться частичка натурщика, — подал голос Гронский.

— Ты о чем? — спросила я, разминая затекшую руку.

Демон поднялся с табуретки и направился ко мне, доставая из кармана тот самый ножик, который я приметила еще зимой.

— Позволь мне взять немного крови, — попросил Гронский, беря меня за запястье, — она отлично раскрывается, дополняя жженую акварельную умбру.

— Конечно, как тебе угодно… — согласилась я.

Достав из нагрудного кармана маленькую склянку, Гронский сделал длинный порез, идущий от локтевого сгиба до самого запястья. Я сморщила лицо и ойкнула, глядя на бегущие ручейки крови.

— Тш-ш-ш.. — прошипел демон, собирая кровь.

— Больно! — возразила я, сжимая кулак.

Гронский прикоснулся губами к моей коже и прикрыл глаза. Я ощутила, как вены раздувались, вызывая сильное кровотечение. Голова закружилась, и я откинулась на спинку дивана, понимая, что он постепенно насыщается кровью, данной моим молодым организмом.

— Александра говорила, что тебе не освоить регенерацию, — молвил демон, сжимая запястье.

Поняв, что от меня требуется, я пробудила силы, вновь стараясь притянуть их травмированному очагу.

— Прочувствуй каждую клеточку кожи, направь спасительные тромбоциты, сконцентрируй силу в боли! — советовал Гронский, пристально глядя на меня. — Чувствуй ее, meine kleine Puppe! Подчини ее себе!

Я закрыла глаза и с удивительной четкостью узрела себя изнутри. Темные проходы, вязкие жидкости и удивительные клетки, плавно расхаживающие по мягким каналам. Сконцентрировав внимание, я направила силу в свежую рану, не обращая внимания на сторонние источники, что каждый раз уводили энергию по телу. Боль утихла, и я удивленно открыла глаза, косясь на ранее травмированную руку. Она была чиста, без намека на какую-либо царапину. Рот расплылся в счастливой улыбке, и я посмотрела на довольного Гронского.

— Я смогла! — возрадовалась я. — У меня получилось, Ян!

— Умница, принцесса, — хвалил Гронский, поднимаясь с корточек, — ты обуздала свою силу. Как видишь, все не так затруднительно, как ты думала.

Я с восхищением осматривала руку. Еще одна победа, которую я смогла заполучить. На удивление, я не чувствовала себя опустошенной. Этот выигрыш дался мне легко, как два пальца об асфальт.

— Я счастлива! — я возвратилась в прежнюю позу. — Нужно будет рассказать ведьмам, они должны за меня порадоваться!

— Всему свое время, — ответил он, присаживаясь за мольберт.

— Конечно-конечно! — светилась я. — Кстати, как там работа? Уже готова?

— Да, осталось несколько штрихов, — ответил Гронский, окуная кисточку в кровь.

Давно я не была так сильно за себя горда. Меня обуревала эйфория, на которую, как мне показалось, повлияла не только я. Гронский явно помог мне, зная, что меня тревожит этот магический момент. Я была благодарна ему за те эмоции, что сейчас испытывала. Мне хотелось обнять его, расцеловать, отблагодарить за это чудо. Я желала разделить с ним эту крохотную победу над собой.

— Ну что? — счастливо спросила я, подскакивая с места.

Демон довольно ухмыльнулся и повернул холст в мою сторону. Я потеряла дар речи и уставилась на изображение, на котором была запечатлена прекрасная девушка, окутанная синими рельефными тканями. Гладкие пастельные мазки моего тела волшебно сопрягались с резкими сапфировыми рывками драпировки. Я была похожа на древнегреческую богиню, одновременно нежную и сильную, очевидно знающую себе цену. Он преподнес меня так, как я бы никогда не смогла преподнести себя сама. Неужели Гронский видит меня такой?

— Ты действительно видишь меня такой? — произнесла я, подходя к работе.

— Какой? — съехидничал демон.