Демоны прошлой жизни

— Только визуально. Ее сын Артем Сорокин мои уроки пропускал, но учитель физкультуры посоветовал мне не вызывать родителей и не ставить ему прогулы, потому что мальчик очень способный легкоатлет. И вообще Артем — очень замкнутый ребенок. Вероятно, то, что родители в разводе, на нем сказалось…

— Несчастный мальчик, — согласился Павел. — А вы с кем-то, кроме бывшего директора, из живущих на этой улице знакомы лично?

Вика вновь задумалась. Остановилась даже, но покачала головой и проговорила:

— А вот мы и пришли.

Она показала на крылечко перед дверью, над которой красовалась вывеска: «Кафе Романсеро».

— Хорошее название, — сказала Вика. — Только, к сожаленью, тут совсем другая музыка звучит. Испанских романсов мы не услышим.

— Я думаю, что просто заведение принадлежит некоему Романову, отсюда и название. Вроде местного ресторана «Мама Рома».

— Ой, а я и не подумала даже. На рынке тоже есть кафе, которое называется «Ромовая баба». Там хорошие пышки делают.

Они вошли внутрь кафе и направились к стойке.

— Выбирайте столик, — крикнула им буфетчица. — Официант к вам подойдет.

Буфетчица насухо протирала принесенные ей бокалы и стаканы и при это задумчиво смотрела на экран телевизора, где шла передача о пользе правильного питания.

Зал был пуст. Вика выбрала столик у окна.

— На чем мы остановились? — спросил Кудеяров.

— На романсеро, — прошептала девушка и смутилась.

Павел решил не напоминать о деле. Вика нравилась ему все больше и больше.

Подошла официантка, наверняка знакомая Гореловой, потому что подошедшая девушка вежливо поздоровалась с посетителем, а Вике кивнула:

— Привет!

— Мне капучино, — попросила Вика.

— А мне эспрессо, — заказал Кудеяров.

— А еще что? Есть пироги, пирожные.

Вика промолчала, но посмотрела на Павла.

— Есть очень свежие фисташковые пирожные, — предложила официантка.

Вика покачала головой, и Павел озвучил:

— Ничего больше.

Официантка отошла, а молодая учительница зажмурилась и прошептала:

— На самом деле так хочется.

— Девушка! — крикнул Павел официантке. — Два фисташковых, а потом еще четыре в пакетике с собой.

— Ужас какой! — испугалась Вика. — Четыре пирожных — это же смертельная доза сладкого.

— Ничего страшного. Мой прадедушка по материнской линии во времена нэпа учился в Ленинграде в морском военном училище. По его воспоминаниям, в одном кафе висело объявление, что каждый, кто съест двадцать пять пирожных, получит еще двадцать пять бесплатно и за съеденные может не платить. Мой предок решил накормить весь курс. Долго готовился. Пришел, но его хватило только на двенадцать….

— Какая прелесть! А мой прапрадедушка был историком. Должен был стать автором школьного учебника. Уже все написал и обратился в Академию наук, что пора вернуться к ломоносовскому пониманию истории, то есть отказаться от норманнской теории. Академики заклеймили его позором, лишили звания профессора. Его учебник вышел под редакцией другого человека. А дедушка поехал в холодные края…

— Печально, — вздохнул Кудеяров.

— Еще бы, — согласилась Вика. — Дедушка так и не вернулся из Сибири. Квартиру у нашей семьи отобрали. Книги и рукописи, которые он собирал долгие годы, отправили в Библиотеку имени Ленина, а все остальное — это уже небольшие неприятности.

— Вы одна живете?

Вика кивнула.

— С тех пор, как окончила школу. Поступила в педагогический институт, жила в общежитии. А мама оставалась здесь. Она вышла замуж и стеснялась того, что муж моложе ее на десять лет. А он сидел дома, не желал работать, то есть работал от случая к случаю… И потом еще…

Она замолчала.

— Я понимаю, — шепнул Паша. — Она боялась, что молодой муж обратит внимание на ее симпатичную дочь.

— Это действительно ужасно, но именно так она и думала. — Вика покраснела. — А он даже ко мне в общагу приезжал, пытался пригласить в ресторан или куда-нибудь еще… Даже рассказывать не хочется. Я из общежития съехала, чтобы он меня не нашел. Но потом он маму бросил, и она встретила достойного человека пенсионного возраста, небедного и верного. Они живут в Крыму, где у ее мужа и домик, и яхта.

— Хеппи-энд, — подытожил Кудеяров.

— И теперь у меня своя однокомнатная квартира и любимая работа….

— Но ведь этого…

Павел не успел договорить, потому что принесли кофе и пирожные.

Павел проводил Вику Горелову до ее дома, донес пакетик с пирожными, простился, потом, возвращаясь в опорный пункт, какое-то время думал о девушке. Вспоминал, как она застенчиво опускает глаза, как появляется румянец на ее щеках под его взглядом… И вдруг понял, что Вика на самом деле очень ловко перевела разговор, увернулась от ответа, когда он спрашивал о том, с кем из обитателей тихой улочки она знакома. Мысль эта сверлила мозг, и отделаться от нее никак не получалось.

«Она — скромна, застенчива, открыта и не умеет ничего скрывать», — убеждал себя Павел, удивляясь тому, что вспоминает об этом снова и снова, словно пытается заставить себя полюбить незнакомую ему еще сутки назад девушку.

В опорном пункте Францев беседовал с мужчиной в светлом льняном костюме. Когда вошел Кудеяров, показал на посетителя и произнес: