Демоны пустыни

— Не надо. Меня не стошнит. После той ночи мой дед решил провести ритуал с нанесением знака рода. В благодарность за то, что выжил, — усмехается он. — Мне нанесли символы снятия боли и удержания сознания. Страшно от этого не меньше, но хоть не вырублюсь теперь. Я же тогда мог…

— Перестань, — отмахиваюсь я. — Ты молодец, сделал всё правильно. Вытащил нас.

— И отрубился в разгар битвы, ага. И поэтому тоже дед не поскупился на кровь богов. Отправлять меня в пустыню не хотел, но хоть как смог подстраховался.

Так, неуверенный прорицатель — мёртвый прорицатель. Надо что-то сделать с его самооценкой, пока мы не отправимся в первую вылазку.

— Так ты не хочешь в пустыню?

— Почему это? — оживляется Володя и даже решается отцепиться от подлокотника, чтобы поправить очки. — Конечно хочу! Я и мечтать не смел о таком шансе.

— У тебя что, дар пропал?

— Нет, — он не понимает к чему я веду, но отвечает. — Сильнее даже стал.

— Ну и всё. В пустыню хочешь, с даром всё в порядке, в столкновении с демонами ты уже выжил. И мы будем рядом, прикрывать. Так что завязывай переживать. Условия отличные.

Вижу, что парень приободряется, хоть и смотрит недоверчиво. Может его в какой-нибудь колоритный бордель сводить? Рискованно конечно. Тут либо всё изменится в самую лучшую сторону, либо совсем плохо станет.

— Да ты только представь, — продолжаю расписывать в какую сказку он попал. — Вернёшься настоящим героем. Мужики будут завидовать, а женщины восхищаться. Илена точно будет.

Последний гвоздь в крышку срабатывает лучше всего. На щеках появляется румянец, а в глазах мечтательное выражение. Вот, главное — правильная мотивация.

Богдана можно замотивировать жратвой. Сашу, наверное, личной массажисткой. А вот с Олегом даже не знаю. Оригинально оторванной конечностью? Но он вроде серьёзнее всех относится к своему дару.

Так, пока я подбадриваю Истровского и строю коварные планы по способам воздействия на команду, мы и долетаем.

— Ух ты, вот это здоровый! — слышу я сзади приглушённый вскрик Покровского.

Пусть цифра в пятнадцать миллионов населения меня и не особо впечатляет, но вид — да. В конгломерациях живёт людей в несколько раз больше. Но я никогда не видел такой муравейник сверху.

Мы пролетаем совсем низко над бесконечными крышами невысоких домов. И я испытываю второе невероятное чувство в жизни — снижение и приземление.

Константинополь встречает нас адской жарой, духотой и оглушительным шумом. Кажется, что гудят миллиарды машин, причём каждая на свой лад. Пока Богдан носится в поисках кофе, я млею на солнце, чувствуя, что вырубаюсь.

Расслабляюсь я в этом хаосе, напоминает мне эта суета родной мир. А то от малочисленного и просторного города с широкими проспектами и каналами, было ощущение, что я в музее. Правда тут слишком жарко. А это мы ещё до пустыни не добрались.

— Группа ТГОП-33! — открываю я глаза от крика над самым ухом.

Мужик, стоящий передо мной, тоже не любит тепла. Потому что он потеет так отчаянно, что тёмные следы уходят по рубашке до самых брюк. Вся его раскрасневшаяся рожа блестит на солнце. Невысокий, пухлый и суетливый.

В его руках помятая и намокшая от его ладоней бумага. Все вяло заинтересовываются его воплем.

— Добро пожаловать в Константинополь, группа ТГОП-33! — тушуется он от наших равнодушных взглядов. — Позывной вам дадут на базе. До ритуала понимания вас разместят в квартирах. После него поездом отправят в Александрию. А там уже вами будет заниматься другой.

Он вдруг разворачивается и припускает в сторону здания аэропорта.

— За мной, прошу. Вас ждёт машина. Все подробности по пути, — стихает в отдалении его торопливая речь.

— А вы кто вообще? — запоздало спрашиваю я, но мужик меня уже не слышит.

Толстяк оказывается распорядителем чего-то там. От жары он плавится и бормочет нечленораздельно. Но, как только мы садимся в комфортный минивен с включенным на всю катушку кондиционером, он оживает.

— Роман, зовите меня просто Роман, — мужчина растекается на сидении, обмахиваясь измочаленным листом бумаги. — У нас нет таких длинных имен. А фамилию всё равно исковеркаете. Тут у меня, — он открывает портфель, лежащий рядом, — все данные для вас. Адреса, телефоны с нужными номерами, расписание.

Нам вручают пухлые конверты и я с удивлением достаю оттуда мобильный телефон, о существовании которых я вообще забыл. Этот же очень древний — хоть и тонкий, но раскладной и с кнопками.

— Так-то я не умею, — стучит Роман себе по виску. — Я на быстром наборе, на единичке. Что случится — сразу мне звоните. Вопросы если возникнут, тоже не стесняйтесь. Лучше я на них отвечу, чем потом вытаскивать вас из…

Он умолкает, с опаской глядя на нас. Боится подать интересную идею для досуга?

— И, раз никто из вас, кроме господина Володи не знает языков, что тут в ходу, советую на улицу лишний раз не выходить. До ритуала есть большой риск попасть в неприятности. Константинополь — город, населённый слишком разными людьми. Тут особого отношения, — мужик указывается на мой браслет, — к вам не будет. Не все знают, что это значит.