Демоны римских кварталов

– Салют, Иисус! – донеслось справа.

– Приветствую тебя, Иаков!

– Что за фарисея ты привел с собой?

– Это наш человек, – представил Иисус Влада. – Он готов драться с римлянами. От Фомы никаких известий?

– Нет, – донеслось из темноты.

Кто-то присвистнул на болтунов, и засада снова погрузилась в тишину. Иисус толкнул Влада в плечо и протянул ему обломанный меч с кожаной рукояткой. Влад взял оружие, осторожно провел пальцем по острию лезвия. «Это он? – думал Влад, поглядывая на темный силуэт бородатого человека, лежащего рядом. – Тот самый?»

Восторг от осознания своей причастности к исторически значимым событиям кружил Владу голову. Он крепко сжимал обломок меча и с нетерпением ждал развития событий. Вскоре внизу послышался топот многочисленных ног, отрывистые команды и металлический лязг оружия. Взошедшая над холмами луна осветила кроваво-красную колонну солдат. Они шли плотными шеренгами по шесть человек в каждой.

«Всего-то десяток солдат?! – ужаснулся Влад. – Да их тут не меньше полусотни!»

Влад взглянул на Иисуса. Командир бунтовщиков думал о том же, что и Влад, и от напряжения покусывал губы. Как он поступит? Даст команду атаковать римлян или же откажется от этой безумной затеи?

Владу было все равно. Он следил за событиями так, как если бы все это происходило на киноэкране или в компьютерной игре. Ведь все, что сейчас происходит, – всего лишь игра воображения, не так ли? И достаточно сделать усилие, чтобы смять весь этот пустынный мир, скомкать его, как лист бумаги, и закинуть в мусорную корзину. Влад – человек реального мира. Только в реальном мире его могут ранить или убить. А здесь, в судорогах воображения?

Видя, что Иисус колеблется, Влад поднялся на ноги и вскинул над головой свое обломанное оружие. Иисус тотчас, как тень, проделал то же самое и истошным от волнения голосом крикнул:

– Бей их!!!

И сам первым ринулся вниз, словно боялся, что это сделает Влад и тем самым задвинет его командирский авторитет. С гортанными воплями и свистами по насыпи вниз побежали, покатились люди, зашуршал песок, со скрежетом выдвигались кинжалы из ножен, рассекали со свистом копья. Внизу зазвучали ответные команды, сдержанные и короткие, как римские мечи, и строй солдат мгновенно преобразился, словно игрушечный трансформер. Красные, выгнутые дугой щиты сомкнулись, образуя непробиваемую стену. Облаченные в кожаные кирасы атлеты пригнули головы, и металлически звякнули тяжелые шлемы, увенчанные похожими на фонтаны султанами. Но кто-то из нападавших оказался проворнее и успел прорваться внутрь искусственной стены. Раздался лязг металла, в сгущающейся темноте блеснули искры, и над строем пронесся мученический вопль. Трудно было сказать, кто победил в этой короткой схватке – иудей или римлянин, но этот вопль обе противоборствующие стороны восприняли как боевой клич. Влад видел, как бунтовщики рассыпались на мелкие группы и принялись атаковать римлян со всех сторон. Зазвенел металл, и вскоре место побоища стало напоминать клубок кишащих красных червей.

Влад продолжал стоять на гребне, окаменевший от открывшегося ему зрелища. Но он оставил своих новых товарищей вовсе не потому, что утратил способность двигаться. Все происходящее он по-прежнему воспринимал как представление, а потому упивался мастерством и правдоподобностью постановки и не испытывал никакого желания ринуться в драку, как на театральные подмостки с батальной сценой.

Усиливая впечатление, горячий пустынный ветер донес до него запах свежей крови. Сражение подходило к концу. Пять-семь бунтовщиков во главе с Иисусом еще продолжали отчаянно размахивать мечами, но силы их быстро иссякали. Обезображенные, изрубленные трупы усеяли склоны. Остатки бунтовщиков кинулись врассыпную, быстро теряясь в сумерках. Дюжина римлян бросилась за ними в погоню.

Влад не уходил, лишь только спрятался за валун, чтобы его не заметили снизу. Он ждал итогового события и не сводил взгляда с Иисуса, который отчаянно дрался с тяжеловесным, защищенным чешуйчатым панцирем солдатом. «Если это он, то не умрет сейчас!»

Один за другим падали на горячую землю, обливая ее кипящей кровью, товарищи Иисуса. Он остался один. Движения его становились все более медленными. Из порезов, которыми было усеяно тело, лилась кровь. Бунтарь слабел, и это все более забавляло солдат. Толпа расступилась, образовав арену. Римлянин, добивающий бунтаря, уже не сражался, а скорее играл, как кошка играет с мышью. Он делал точные выпады, но колол слабо, чаще ударял плоскостью меча, чем вызывал восторженные крики и аплодисменты солдат. Иисус падал, вставал и, качаясь, снова поднимал свой обагренный кровью меч. Он уже не мог достичь цели, его оружие лишь с приглушенным звоном ударялось о щит римлянина, либо крест-накрест пересекалось с его мечом, и искры уже не вспыхивали над дерущимися. «Его не убьют, его сейчас свяжут и доставят к Понтию Пилату, – думал Влад, убеждая себя в том, что наконец он видит того, кого мечтал увидеть, и на этот раз не ошибается. – А уже потом, через несколько дней, его распнут…»