Демоны степей

Молодой человек рычал и вырывался. Конан наконец решился на крайнее средство. Он ударил пленника кулаком по голове и без особого труда высвободил из клетки обмякшее тело. Затем, взвалив Бертена себе на плечо, побежал обратно к лестнице. Здесь творилось настоящее безумие. Крысы покрывали ступени сплошным ковром. И по этому движущемуся ковру пронесся киммериец со своей ношей.

А наверху уже бушевало пламя. Набросив плащ так, чтобы укрыть голову и себе, и освобожденному пленнику, Конан гигантскими прыжками помчался сквозь пожар. Плащ загорелся, но Конан уже вылетел во двор и сбросил плащ на землю.

В общей суматохе воины не обратили внимание на еще одного, вырвавшегося из пожара. Конан скользнул в тень и притаился там, прячась за стволом большого дерева.

Глава вторая СТО ЗОРКИХ ОЧЕЙ ПАВЛИНА

Известный в Хоарезме господин Церинген — торговец шелком, человек богатый, с причудами, но тем не менее весьма уважаемый. В его жизни, конечно, случалось (и до сих пор имеется) немало такого, о чем он предпочел бы никому не рассказывать. Но в целом… в целом он вполне доволен своей участью.

Бывали времена, когда, кроме шелка, господин Церинген приторговывал еще и живым товаром. И не какими-нибудь вульгарными рабами, годными разве что для черной работы в поле, на мельнице или на галере, — вовсе нет! Нежнейшими девушками, отменно воспитанными, выпоенными молочком, благоуханными, искусными в ласках, способными удовлетворить любые запросы мужчины — в постели, разумеется. Не на кухне и не в прачечной.

Господин Церинген сам их воспитывал, сам отшлифовывал их умения. И о себе при том, конечно, не забывал.

М-да… Бывали времена.

А потом в его жизнь вмешалась злая судьба, и все пошло кувырком.

Началось с того, что господин Церинген отыскал себе нового компаньона, некоего Эйке, с которым собирался отправить караван шелка… И кое-чем еще, о чем этот самый глупый компаньон даже не догадывался. Сие «кое-что», со связанными мягкими лентами руками, помещалось в отдаленной телеге, под строгой охраной. Кроме того, девушки-рабыни были запуганы и охранялись верными слугами Церингена. Никаких неприятных неожиданностей от этого предприятия не предвиделось.

Эйке, как достоверно было известно господину Церингену, — представлял собою сущего теленка. Он был сыном одного богатого торговца, ныне покойного, и совсем недавно принял в свои еще неокрепшие руки бразды правления делами отца. Для целей Церингена такой компаньон был настоящей находкой — состоятельный, неопытный, восторженный.

Но вот незадача — на беду отыскался у Эйке сводный брат, сын отцовой наложницы и наверняка беглый раб. О его существовании Эйке узнал случайно, когда разбирал документы, оставшиеся от покойного отца. Будучи глуп (Церинген настаивал на этом определении), Эйке вознамерился восстановить свою семью. Мол, брат — родная кровь…

Брат этот (чтоб ему провалиться в преисподнюю, к демонам в глотку и глубже того!) оказался сущим пройдохой. Не стоило тратить на сыщиков и гроша, чтобы обзавестись подобным родственничком, а неразумный Эйке выложил не один десяток золотых — и все ради того, дабы выудить из самых вонючих трущоб Хоарезма своего непутевого сводного брата Тассилона, черномазую морду.

Эйке обрадовался новообретенному родственнику, приветил в своем доме, посвятил в торговые и прочие дела. Словом, признал за близкую родню.

И вот этот-то прожженный, битый-перебитый, все на свете, кажется, испытавший братец Тассилон и вмешался в замечательные затеи господина Церингена, многоуважаемого торговца из Хоарезма. Всунул, куда отнюдь не просили, свой сломанный в драке нос, вынюхал благовония, коими умащали драгоценных рабынь, а затем решительно внес собственные изменения в столь превосходно задуманный план. И под конец… О том, что случилось под конец всей этой истории, господин Церинген старался не вспоминать, хотя как тут забудешь! Этот самый сводный братец Эйке, этот проклятый Тассилон, да разорвут его чрево демоны преисподней, — этот Тассилон лишил господина Церингена всех его мужских достоинств. Проклятые девчонки, освобожденные рабыни, скрылись. И уж конечно, Тассилон с Эйке помогли им попасть домой, откуда они были с такими трудами похищены. А одну из них, красавицу Одилию, робкую и кроткую, Эйке оставил себе. Не для утех — он взял ее в жены. Как такое пережить?

Вечное проклятье Тассилону! Вечное проклятье его легковерному и добросердечному братцу Эйке! И распутной Одилии — тоже! И еще одной женщине, о которой и вспоминать-то неприятно…