День

Все три прибалтийские страны в советское время являлись своего рода «парадной витриной» СССР. Он это хорошо знал, потому что в далеком шестьдесят девятом году по комсомольскому набору приехал на строительство нового завода. Который должен был стать наглядным примером успеха советского автостроения — готовились к выпуску в Риге знаменитых советских микроавтобусов РАФ. Машина получилась красивой, и производилась ежегодно десятками тысяч штук. Ее видели в разных городах необъятного Советского Союза — от заполярного Мурманска, до Владивостока и Хабаровска, и южных Ташкента и Баку. И не только это — в Латвии выпускались не менее знаменитые радиоприемники ВЭФ, трамваи и электрички, строились корабли, а товары народного потребления, такие как текстиль и легендарные рижские шпроты, буквально «рвались» всеми покупателями. И жизнь казалась великолепной — получили от завода с покойной женой и двумя детьми трехкомнатную квартиру в новостройке, купили новенькую «жигули», построили дачу из кирпича с камином и мансардой. Добились всего того, что в советское время считалось признаком успеха, определенного и достаточно высокого социального статуса — все же стал начальником цеха. И как все жители прибалтийских республик с восторгом встретил начавшуюся в стране «перестройку», с ее «гласностью» и «демократизацией».

Русские в Латвии охотно поддались агитации латышских националистов, что проповедовали очень простую и доходчивую идею — хватит кормить «вечно голодную Рашку», отделимся и будет нам всем «счастье». И будущая жизнь выглядела сладостной, а как иначе. Россия будет закупать все производившееся на прибалтийских предприятиях втридорога, ведь ничего нет на полках магазинов. И одновременно задешево продавая комплектующие и ресурсы, необходимые для экономики не только прибалтийских стран, но и с возможность перепродажи их в европейские страны, на чем можно было получить «жирный процент» от посреднических услуг. Поначалу так и вышло — русские дельцы гнали «прибалтийским транзитом» все, что удалось разворовать и «прихватизировать», в портах стоял бум — по экспорту цветных металлов в первые три года независимости та же Эстония вышла на лидерские позиции в мире. Хотя никаких полезных ископаемых в виде руд любых металлов у нее не было совершенно, хоть всю страну шахтами покрой, и овраги перекопай. Да еще формировавшийся Евросоюз щедро «отстегивал» с «барского плеча» — жизнь удалась, что и говорить.

Вот только русское население с горечью стало осознавать, как их классически «кинули» и «развели». Какое там равноправие — приехавших на восстановление в послевоенные годы в законах провели как «оккупантов», и права голоса на выборах лишили. Популярен стал лозунг среди местных, предназначенный для русских — «чемодан, вокзал, Россия». Началась «реституция» — возвращение собственности бывшим владельцам, в результате чего бывшие партийные работники из элитных старинных домов оказались на окраинных «хрущевках». И употребление русского языка осталось только на бытовом уровне, об обещаниях «равноправия» сразу же было забыто. И население поделили на две равные категории — «полноценных граждан» и «белых негров», которым нормальный паспорт не полагался. Или получали паспорт «неграждан», или российское гражданство, с постоянным видом на жительство. Эдуард Николаевич выбрал первое — как и многие он надеялся, что цивилизованная Европа урезонит местных националистов, и те введут нормальное «равноправие» для своих русских сограждан.