День

— Как и они для нас — когда нет доверия, проще убить, чем договариваться, — негромко произнесла девушка, лицо ее ожесточилось, стало некрасивым. — К тому же нас за людей не принимали, вслух «подопытными кроликами» и мразью называли. Да насиловали, твари, рабами считали, неполноценными людьми. Сволочи…

— Так что, либо мы их, или они нас — иного выбора нет, — «Корж» говорил решительно. — Сколько там сявок — полдюжины, никак не больше. А вот остальных людишек они в страхе держат, те нам в помощники будут, не враги. Раз мы тут застряли навечно, с ними договориться запросто можно. Пусть сами свой выбор делают, не под стволом автомата…

Договорить зек не успел, осекся, машинально схватился за кол — из кустов шиповника вылетела здоровенная птица, похоже глухарь, и тут Сергей сообразил, о чем он запамятовал.

— Надо назад возвращаться — там не только хариус, но и дичь имеется. У нас шнурки есть — силки поставлю. Рыбы побольше наловим, коптильню соорудим — поедим впрок. Жилище нужно постараться обустроить как можно лучше — а то простынем все, заболеем и дуба врежем. А на «полигон» не стоит ходить раньше времени — нужно несколько дней понаблюдать внимательно за ними с сопки, да по возможности с узниками на контакт войти. Хоть знать будем, что там делается, когда караульных меняют.

— Только ты, подруга, все время «дома» на хозяйстве сидеть будешь, — жестко произнес зек, в тот момент, когда девчонка только разинула рот, собираясь что-то им сказать. Сергей только кивнул, одобряя это предложение — видел, что девчонка фактически держится на морально-волевых. И негромко добавил веским убедительным тоном:

— Негоже тебе в мужские «игры» влезать, целее будешь. Да и нам спокойнее — не нужно будет о тебе каждую секунду беспокоиться.

— Тогда пошли «домой», — Даша покраснела, но голос прозвучал спокойно. — А то до ночи время не так много и осталось…

Глава 7

Всякое видел в своей жизни Петрович — а потому не столько прожитые годы, но пережитое в них, отложили на нем свою печать. Его давно называли по отчеству за окладистую бороду, и с обильными седыми прядями на голове — хотя лет то ему было совсем ничего — сорока еще не исполнилось. Постарел резко, после того как получил два года и лишился крыши над головой по принятому госдумой закону «отчуждения», на манер «демократичных стран» Евросоюза, которым нужно было соответствовать. Цель вроде благостная — ограничить домашнее и бытовое насилие над несчастными женщинами в семьях, а вышло так, что под удар «правосудия» попали ни в чем не виноватые мужчины, в большинстве своем безответные, такие как Петрович.

Что такое семья — на сей вопрос законотворчество дало четкий и однозначный ответ, приняв сожительство женщины и мужчины в течение трех лет при совместном проживании и регулярных занятиях сексом. Посему при юридических процедурах такие отношения полностью приравнены к тем семьям, что имели регистрацию в ЗАГСе, с соответствующей ответственностью мужчин согласно принятому закону о семейно-бытовом насилии.

К величайшему своему удивлению, Петрович только на суде понял, что стал он законченным «абъюзером», то есть «насильником», только за то, что не удовлетворял возросшие запросы своей сожительницы. Не давал деньги на шубу и не платил за секс — жуткое насилие над несчастной женщиной с точки зрения судьи, хамоватой и жирной бабы, что вела процесс по ЗСБН. Что такое «газлайтинг» он так и не понял, но судя по всему, что-то совсем страшное и мерзкое. Раз такое имело место, то неизбежно наказание!

Лизкины подруги врали не моргнув глазом — на суде поведали о жутких издевательствах, которые, как он оказывается творил над ней, заставляя удовлетворять свои сексуальные фантазии, о которых Петрович даже не подозревал. Но вид порнофильма, тайно снятого «потерпевшей», который заставили посмотреть в «закрытом показе», где Лизка его сама просила щипать и мять груди, и две справки от врача, в которых был зафиксирован факт наличия синяков, непонятно где и как полученных, решили все дело.

Под стук молотка «судья» объявила приговор — ему было запрещено приближаться к бывшей сожительнице ближе, чем на километр. В ее пользу проведено «отчуждение» его «однушки», доставшейся в наследство — должна же где-то «несчастная и пострадавшая» женщина, не имеющая своего жилья, проживать. И наложили выплату компенсации в двести тысяч рублей, но так как у него таких деньжищ отродясь не было, а получить заем в банке не смог, то получил два года «отсидки» по второму процессу через год, за неуплату алиментов. В местах «пребывания» он увидел множество «страдальцев» от бывших и законных мужей до сожителей. Прорва не заплативших алименты, которые по новому закону обязали выплачивать. Причем назначали приличные суммы в ТДС не только на своих детей, но и на бывших жен — на последних пожизненно, если на момент суда «половинки» не работали.