День

Стало страшно от услышанных рассказов — победа феминизма привела к жутким последствиям — мужчины стали шарахаться от отношений с женщинами как от чумы, как от ужасного лезвия гильотины. Одни разводы и никаких браков в стране, принявшей десять лет тому назад ЗСБН. Только клинические идиоты свою подпись в ЗАГСе ставили, надеясь, что именно им посчастливилось найти «нитакусеньку».

Творилась жуть по всей стране — в одночасье все мужчины попали в категорию «вечно должных» существ «второго сорта». А он сам превратился в бомжа — то есть «без определенного места жительства», опутанный по рукам и ногам чудовищным долгом, возросшим от процентов. И тут пришло то, что он посчитал поначалу «спасением».

Пришедший от всесильного «князева» подручного адвокат предложил сделку — раз квартира осталась его собственностью формально, то будет сделка — ему помогут осуществить ее продажу и выплатить долг по алиментам и компенсации бывшей «сожительнице». Все просто — ее «трудоустроят», а раз так, то он получит прекрасную возможность не платить навешанные судом пожизненные выплаты, вот только в свою квартиру никогда уже не возвратится. Предложение Петрович принял без раздумий — вторая «отсидка» по долгам, которой постоянно угрожала Лиза, его пугала — он понимал, что попал в пожизненную кабалу как от нее, так от государства.

И все решилось как по маслу — «сожительннцу» соблазнили «щедрым предложением», и она попалась в ловушку. Такой «начет» сделали, что сама в долгах как в шелках осталась, а так как была смазливой, то заставили работать в эскорте, оказывать интим-услуги. Петрович мог злорадствовать — то, что можно было проделать с ним, вернулось к ней «бумерангом» со страшной силой — против государства не попрешь, явное оно, или тайное — безжалостный механизм расправы…

Совершенно не злорадствовал, увидев ее на «полигоне» — они оба оказались в пожизненном рабстве, под охраной «гридней», людьми без всяких прав, которых могли убить по прихоти, и убивали — он это видел собственными глазами. И во время «эксперимента» погубили — сам хоронил несчастных, будучи здесь единственным оставшимся в живых работником. Но теперь хоть не били — жил в доме, в тепле, в одной комнате с мальчишкой, которого определили ему помощником. Они двое могли тихо радоваться, что перенеслись в прошлое — в настоящем их не ждало ничего хорошего. А тут кормили без ограничений, одежонку дали, в бане мылись. А в соседней комнатке поселили бывшую, которая была служанкой и «подстилкой» для четырех охранников и двух «техников», хотя последние таковыми не являлись — соглядатаи, приставленные самим «Бесом». А с ней и сухую как жердь, с лошадиной мордой стерву, которую все до «переноса» жутко боялись, но сейчас ее положение кардинально изменилось. Ее изнасиловал Мартын без всякой жалости, а потом и вся его бригада. Так появилась вторая «подстилка», уже морально сломленная и боящаяся боли…

— Прости меня, Коленька, дура была полная, подруг слушала, своим умом не жила, совесть отринула. Вот и наказал меня боженька за алчность мою — работать не хотела, ноготки дороже тебя стали. А тут все осознала и поняла, сколько зла тебе причинила.

Сожительница всхлипнула — прежде ухоженная Лиза тут превратилась в лахудру, изможденную работой. И дальше будет только хуже — тридцатипятилетняя женщина, от тяжкого труда и сверхнормативного секса превратится через пять лет в старуху, на которую никто не посмотрит. Вид бывшей огорчал — жалко стало алчную дуру, которая считала себя самой умной и хитрой. А сейчас они в одной лодке находятся, чтобы счеты между собой сводить — оба тут на «птичьих правах», и в любой момент могут жизни лишится по воле Мартына — жестокость последнего ужасала, и с каждым прожитым днем тот все больше превращался в зверя.

— Что было, то быльем поросло — ты сама себя наказала. Нельзя жить за счет других, а вы все одурели, и как постоянно твердите — «женщина должна быть счастливой, а больше никому и ничего не должна».

Он припомнил ее слова, которые неслись с телевизора каждый день, и она повторяла их как мантру. Но теперь съежилась, положив на коленки натруженные грязные ладони — они с ней сегодня начали колотить грядки. Нужно было высаживать семена — в овощах ведь витамины, а без них цинга и болезни для всех «пришельцев» угрозой будут.

— Нельзя свое счастье за счет несчастья других строить. Ошибка это — а за нее если не хочешь платить, то придется расплачиваться…

— Вот тут ты полностью прав, браток — только для тебя поздновато эта простая мысль дошла. Но все можно исправить, только начать нужно, и закончить, если кого-то нужно «кончить».

Последние слова были произнесены с усмешкой — из-за кустов показались двое. Петрович их узнал сразу — парень, которого считали «экстремистом», и зек, приятеля которого зарезал Мартын. Говорил именно последний, вроде улыбаясь, но глаза его нехорошо поблескивали.

— А скажи мне мил человек, куда гридни всей компашкой спозаранку ушли, до зубов вооруженные? В набег, что-ли, отправились⁈

Глава 8