День

Витек посмотрел на бурятку в промасленном и грязном халате — та лежала на земле и тихонько скулила. А сам направился к ее спутнику, бросив взгляд на мертвую собаку, что с лаем несколько минут назад бросилась к ним. И была застрелена Мартыном, а потом бригадир пульнул и в парня, что схватился за лук. А ведь буряты явно мирные, и не собирались нападать — наоборот, смотрели с любопытством на приближающихся пешком людей в странной одежде и без привычного для этих времен оружия.

Витек подошел к лежащему на земле буряту, склонился над ним. Юнец совсем, даже щетина не пробивается. И тронув пальцами шейку паренька, почувствовал биение сонной артерии. Тогда быстро распахнул воняющий какой-то гадостью потрепанный халат, и с облегчением выдохнул. Пулевое ранение в предплечье не смертельно, просто падение на землю из седла вышибло из него сознание.

— Надо его срочно к «Мякишу» отвезти, тот заштопает — дырка в плече, по мякоти пуля прошла. Макс, объясни это девчонке, скажи, что мы поможем им многим и не собираемся никого убивать.

И пока «гридень» что-то говорил бурятке, Витек обработал рану и сделал перевязку. Посмотрел еще раз на парня — тот чем-то походил на девчонку, видимо, брат с сестрой.

— Витек, «Фаберже» придется «мочить» — этот нам может нож в спину воткнуть — подельник «Беса». Нет ему никакой веры! И беглецов искать и как-то с ними договариваться — нам незачем с ними воевать.

— Ты прав, «Клык» — приедем — вывесим флаг. И картонки повесим по периметру — они прочитают, думаю, рядом где-то крутятся. А насчет «бесенка» подумаем — иначе сами в зверей превратимся. Так, давай паренька в седло поднимем — какой конек умный.

Витек посмотрел на низенькую лохматую лошадку, непривычное седло на уровне пояса, но не пони — настоящий конь, пусть и небольшой в размерах. Не убежал от хозяина, рядом стоит, только зубы скалит, но не кусает. Хотя видно, что может запросто это проделать, тяпнет за руку как тигр лютый, зубы больно впечатляющие.

— Девчонка к своим поедет, с родичами вернется, коней приведут и нас до «дома» сопроводят. Тела мы увезем и похороним у нас, погост уже разбит. А брата ее к «мякишу» доставим на излечение — я сказал, что у нас шаман сильно могучий — иначе объяснить не мог, кое-как понимаю, две трети слов просто теряю — нет смысла в них.

— Просто он есть, а ты его не улавливаешь — ведь многие века нас разделяют. Язык ведь старый…

— Ты не представляешь насколько древний, — хохотнул Макс, похожий лицом на азиата — отец у него бурят, а мать русская. Вот только они педагоги, а непутевый сынок в ЧОП подался — «братком» стал. Или «узаконенным» бандитом, что намного ближе к истине…

— Вроде о мире договорились, войны не будет, зла на нас не держат. Подарками мы их наделили знатными, их старейшина угодья по реке отдал до долины, в союзники набивается.

— Это я понял, — усмехнулся сидящий рядом с Максом парень, тот самый, что организовал побег с «полигона». Беглецов было трое и все приоделись, даже слегка помылись, частично устранив следы недельного пребывания в тайге. Но имевшиеся между ними «счеты» не стали сводить, хотя были вооружены до зубов — наоборот, предложили вместе жизнь обустраивать на новом месте и в новом для всех времени.

— Девчонок и своего сына он оставил как аманатов, таковы здесь нравы, — усмехнулся Макс. Он как то быстро сошелся с предводителем «беглых» — парень понимал бурятский язык, и даже говорил с местным владыкой вполне уверенно, помогая жестами.

— Просто он в полной мере оценил, на что способно автоматическое оружие. И оставил своих детей как шпионов — юнцы достаточно смышлены и через полгода будут понимать русскую речь. Дружить будем — без их помощи нам туго придется, да и дочка его на тебя заглядываться начала — понимают, что у нас всего две женщины. А так породнимся, и узы крепче станут — родственные. И со временем я, наконец, определился — о Чингиз-хане тут никто не слышал, и знать не знают.

Витек их слушал, но поднял взгляд и вздрогнул — к нему подошла та самая девчонка, которую он изнасиловал в подземелье. А то, что у нее на поясе торчала из открытой кобуры рукоять ПМ, было открытым вызовом, как и недобрая улыбка. «Гридень» на нее затравлено посмотрел, но решился — отложил автомат далеко в сторону, вытащил из кобуры свой «макар», и так же отбросил его, склонив повинную голову.

— Хорошо, что ты человеком снова стал, а не холуем всех этих «бесов», — девчонка присела рядом с ним, тяжело вздохнула. Посмотрела на притихшего гридня, они встретились взглядами. И неожиданно улыбнулась, и уже по-доброму, без ненависти в глазах.

— Ладно, прощаю тебя, паразита. Ты сигареты и зажигалку все же дал — огонь нас и спас в тайге.

— Спасибо, что простила меня. И знай — за мной долг и ты оплату можешь потребовать в любой момент, — произнес Витек, и, увидев протянутую ему руку, крепко пожал. Счеты были окончательно закрыты, и с этого момента он понял, что для них всех начиналась новая жизнь…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Прошло семь лет и подошло «событие»