День 21. Книга первая

После дезинфекции я отправилась в «Крео», как и собиралась. Одноэтажное здание торгового центра было обнесено забором с автоматическим воротами для автомобилей и калитками для покупателей, пришедших своими ногами. Я прислонила удостоверение штрих-кодом к сканеру, калитка услужливо отъехала вбок. Женщина, пытавшаяся зайти в соседнюю, получила предупреждающий гудок из динамика пропускного устройства и выругалась — она пришла не в свой час или исчерпала лимит посещений. Я спиной ощутила её ненавидящий взгляд: инспекторские безлимитные пропуска были для многих мечтой, периодически их даже пытались красть, однако система хитра — при прикладывании удостоверения к сканеру одновременно происходит опознавание лица. Я сразу же направилась к стенду с косметикой, но на пути к нему меня привлёк «островок» с нижним бельём.

Я не покупала себе ничего сто лет. Точнее, ничего красивого. В этом не было практического смысла — удивлять мне было некого, а разглядывание себя в зеркало, разодетой в кружева и сеточки, казалось мне процессом не совсем здоровым. Я подцепила пальцем бежевые трусики, состоящие из двух ниток и прозрачного треугольника с жемчужной «капелькой»-подвеской. Как вообще такое носят? Не проще ли выйти голой? Но всё равно, это разноцветье влекло меня. Я просто смотрела, любовалась, не решаясь поставить знак равенства между собой и этим полётом дизайнерской мысли. Носить такое под рабочим костюмом, а, тем более, под штурмовой униформой… Я даже улыбнулась, представляя свой клоунский вид в женской раздевалке. Смешно. И немного грустно, оттого, что какая-то часть жизни проходит теперь мимо меня. Грустно от несбывшихся надежд и разрушенных планов. От того, что моё разбитое сердце склеил цинизм и равнодушие. Патрик поломал меня об колено и даже не понёс наказания — хорошими надзирателями государство не разбрасывается. Глупо сажать в тюрьму того, кто и так проводит в ней каждый день, год за годом — так сказал мне судья…

Меня отвлёк знакомый голос слева. Не поворачивая головы, я скосила глаза и затаила дыхание. Сердце подскочило к горлу, а шум в ушах мешал мне расслышать слова, которые этот самый чертовски знакомый голос говорил. Это был Патрик — его мягкий, щекочущий слух баритон я не спутала бы ни с каким другим. Он стоял возле карусели с бюстгальтерами и что-то ворковал стоящей рядом с ним блондинке. Снова блондинке — он не изменял своим вкусам. Я попятилась назад и задела вешалку. С неё сорвалась кучка розовых трусов.

— Фло?

Но я не обернулась, а он не стал догонять. В конце концов, этот обнесенный забором городок слишком мал, рано или поздно мы бы встретились. Я предпочла бы поздно.

Обнаружив себя в отделе лекарств, я с удивлением поняла, что кручу в руках пачку презервативов. Ценник на них был космический — правительство не гнушалось повышать рождаемость самыми разными способами. Я со смущением положила пачку на место и воровато обернулась, посмотрела в окна. Нигде не было никого похожего на Патрика. Я выбралась из магазина, словно из под завала, так и не купив тушь. Когда я села за руль, поняла, что у меня трясутся руки.

Суббота ничем не отличалась для меня от будних дней — я снова просыпалась до сирены, пила кофе, провожая взглядом старушку Хэнли с собакой, и бежала в «Оазис». А после — шла на работу. Различие было лишь в том, что я шла не ко времени, а когда приспичит. Делать дома мне ровным счётом было нечего. После вчерашней встречи я всё ещё была, словно в тумане. Я плохо спала и была ужасно рассеянной. Мне даже хотелось написать Нэлл, но признаться в собственной слабости было бы для меня огромным шагом назад. Я должна справится сама.

Я злилась на себя, меня раздражала моя зацикленность на прошлом, моя зашоренность, мои откаты. Я чувствовала себя альпинистом, который то и дело срывается с простейшей трассы и виснет на тросах. Именно поэтому я полезла на шестиметровый скалодром, как только вошла на тренировочный полигон Подразделения. Я лезла дюйм за дюймом вверх, усилием воли запихивая назад взыгравшие эмоции, пыталась концентрироваться на внешнем, пыталась выпутаться из липких, как паутина, мыслей. Я чувствовала свои горящие мышцы, боль в пальцах, чувствовала, как страховка давит мне на бедра и талию, а отстегнув карабин, чтобы переставить его на соседнюю трассу, я ощутила… возбуждение? Давно забытое ощущение, которое мой организм не вспоминал пару лет, вдруг вырвалось наружу, закружило меня, сбило с толку, прямо здесь, вверху, под самым потоком, в момент контролируемой опасности. Я представила, что сорвусь сейчас вниз и шлёпнусь спиной на маты, буду лежать, дёргаясь от боли, словно неудачно приземлившееся кверху брюхом насекомое. Я представила эти доли секунды свободного падения, и сердце моё заколотилось сильнее… Меня возбуждало чувство опасности, эврика! Вот он и ответ, почему в моей жизни появился такой мудак. Надо поделиться с Нэлл этим удивительным открытием. Хотя она наверняка в курсе.