День ангела

Сильный толчок едва не сбивает меня с ног. Пройдя наискосок через улицу, некий гражданин, в явном подпитии, натолкнулся на меня сзади. Гражданин таращится на нас, пытаясь сообразить… Ведь не было никого!

– А никого и нет. Ты чё, мужик, глюков не видел? - ляпаю я.

Мужичок ещё не уверен, и чтобы покончить с его сомнениями, Уэф медленно расправляет свои крылья. Душераздирающее зрелище.

Издавая пронзительные звуки, соперничающие по красоте и силе звучания с милицейской сиреной, мужичок исчезает из поля зрения. Правильно. Не мешай.

Между тем убийца садится в свой скромный "двухсотый" мерседес. Уедет?

– И нас подвезёт. Садись сзади. Мало ли…

Мы подходим к машине. Не заперты двери-то… Впрочем, нам вряд ли что-то может теперь помешать.

Мы садимся одновременно - я сзади, Уэф спереди. Убийца резко оборачивается, сталкиваясь с Уэфом взглядом.

– Поехали.

– Куда? - голос хриплый, севший.

– Ну где у тебя инструмент? Винтовка где? Из которой ты сегодня?…

– Нна-на… на даче… у одного…

– Не надо. Зачем такие подробности? Поехали…

Крепкая дача. И забор крепкий, в полтора кирпича, если не в два, а высокий… Такая маленькая Великая Китайская стена.

Ворота гаража поднимаются автоматически.

Мы входим внутрь, не встретив ни души. Здесь и нет ни души, и живёт тут только одно тело - нашего конвоируемого.

– Достань винтовку.

Убийца нетвёрдым шагом, прямо переставляя ноги, идёт куда-то. Возвращается с доской, обыкновенной с виду, толстой доской. Доска распадается, как футляр от скрипки - внутри, в углублении, снайперская винтовка Драгунова. Надо же, и глушитель на месте…

– Заряжай.

Убийца медленно, невидяще глядя перед собой, набивает патроны в магазин - один, два, три…

– Достаточно. Магазин на место. Патрон в ствол!

Лязгнул затвор. Инструмент готов к работе.

Уэф смотрит на винтовку, прикидывает. Да, верно - с навёрнутым глушителем очень неудобно…

– Разувайся.

Убийца стягивает мягкие туфли-мокасины, затем носки.

– Возьми в рот дуло. Глушитель!

Нетвёрдые движения загипнотизированного. И глушитель толстый - еле пролез в пасть.

– Ногой наступи. На спуск, большим пальцем.

Киллер, неловко задрав ногу, медленно нашаривает скобу, суёт туда большой палец ноги. Щелчок! Осечка.

В комнате вдруг остро запахло свежей мочой, и под казнимым медленно начала растекаться лужа.

Уэф огорчён, я вижу. Нельзя пытать человека.

– Заряжай. Затвор!

Снова лязгает затвор. Вторая попытка.

– Огонь!

На этот раз киллер спешит. Скорее, скорее, прекратить этот ужас. И оружие не подвело. Голова на темени вдруг всплеснула фонтаном мозгов и крови. Труп киллера -самоубийцы упал навзничь, и винтовка валяется в смеси крови и мочи.

"Добрый ты, папа Уэф"

"Да, я добрый. Даже вот к нему. Можно было просто свалить его парализатором, и через несколько месяцев он умер бы, постепенно разлагаясь. Но это было бы неоправданной жестокостью. Зачем подвергать его мучениям, если нет ни одного шанса? Парализатор - для тех, у кого такой шанс есть"

"Гуманизм?"

"Гуманизм - для людей. Мертвецы должны лежать в могилах, не мешая живым"

"Но я бы предпочёл своей рукой"

"Неверно. Слышал такое - мне возмездие, и аз воздам? Вот так вот"

Уэф хмуро смотрит в пол, но я понимаю…

"Верно. Этот исполнитель - по сути, инструмент. Оператор дикарского оружия - винтовки. И он своё получил. Но про хозяина он ничего не знает"

"Откуда известно?"

Уэф морщится, как будто разжевал лимон. Хотя да, лимоны они едят не морщась…

"Хоть ты и Великий Спящий, а балбес. Пока мы ехали, я у него в голове просмотрел… Короче, не знает он ничего. Заказ принял по телефону. Можно было бы начать раскручивать цепочку, но это долго и ненадёжно"

Уэф пронзительно смотрит мне в глаза

"Последнее усилие, Рома. Его надо найти. Вся надежда на тебя. Кто?"

Пепельно-жемчужный свет льётся с потолка, и три громадных саркофага. висящих в воздухе, кажутся почти чёрными. Два из них пусты, и только в крайнем неощутимо теплится жизнь. Там… да, спит заколдованным сном самое дорогое для меня существо во Вселенной. Спит, и не возражайте.

В углу помещения, рядом с витализатором, постелена постель. Нормальная человеческая постель - матрас, заправленный простынёй, подушка в наволочке, сверху - махровая простынь, вместо одеяла. Это я обживаюсь здесь потихоньку. Возможно, я не прав, мог бы спать и в другой комнате, вообще-то это непорядок - здесь не спальня. Но меня никто не трогает, и я благодарен за это. Я хочу быть рядом с ней, понимаете?

Люк исчезает, как не было. Конечно, я уже знаю: никуда он не исчезает, просто втягивается в косяк так быстро, что глаз не успевает заметить. Как затвор фотоаппарата.

– Рома… К-хм… Есть будешь? Слышь, тут пироги с картошкой.

Я благодарно улыбаюсь. Я, конечно, пошёл бы и в трапезную. Но дед меня понимает.

Я завтракаю молча, запивая пирожки молоком прямо из крынки. Да, завтракаю. Мы вернулись уже под утро.

"Спасибо тебе, Рома. Я как вспомню, как я тебя о прошлом годе… Я ведь ни на вот столько не верил в тебя, парень. Я был уверен, что ты её погубишь"

Я молчу, механически пережёвывая еду. И ты чуть не оказался прав…