День ангела

– Этот обычай выдуман дураками, для которых любой ум, даже самый куцый - тяжёлая обуза. Деду можно простить - над ним довлеет жестокая память войны, проникшая в подсознание. Но даже он постарался спрятаться, чтобы никто не видел. Ты же валяешься здесь, не то что не мывшись - даже не раздевшись! Встань и приведи себя в порядок, немедленно!

Мне обидно, но привычка быстро и чётко выполнять команды въелась так глубоко, что я начинаю вставать помимо воли. У-ух, как штормит!…

Гнев стихает, и я ощущаю даже сквозь алкоголь, как она расстроена.

– Не могу я понять людей, Рома. И даже тебя, как выяснилось. Наверное, я тупая. Вот сегодня утром я смотрела на тебя с восхищением и даже каким-то страхом. Надо же, мой муж - Великий Спящий! А сейчас он же - дурак дураком. Нет, больше - грязное, дурно пахнущее животное.

– Зверь - пытаюсь я пошутить.

– Нет, Рома - она грустно усмехается - именно немытое потное животное. К моему глубокому сожалению.

Её душат слёзы, и мне страстно хочется её обнять, утешить, но какой-то сторожок в медленно проясняющемся мозгу удерживает меня. Будет хуже.

– Ты всё-таки не до конца утратил разум. Если ты меня сейчас коснёшься - тебе потребуется медицинская помощь. Я не шучу.

Я, пошатываясь, бреду к люку. Нет, действительно… Сейчас холодной водички… В душ. Нет, из колодца… Да что такое!

Люк остаётся незыблем, как скала. Я снова посылаю ему мыслеприказ открыться - ни движения.

– Не старайся, Рома. Никаких связных мыслей в твоей голове сейчас нет. Как ты сюда-то попал, я удивляюсь! Наверное, ещё не раскис до конца, пока шёл.

Она легко поводит бровью - люк исчезает.

– Иди и возвращайся, я подожду. Только спать ты сегодня будешь в углу, без меня.

Я неловко пытаюсь перелезть через высокий порог. Или что там у люка - комингс?

– Хочу заявить. Может быть, я и не прав. Нет, точно не прав - перебор… Давно не пил спирт. Но если бы вы не прогнали меня… В общем, если ты ждёшь извинений - их не будет. Пусть даже ты обиделась - тебе придётся проглотить свою обиду. Вот так, родная.

Она смотрит на меня, и её глаза мерцают в полутьме.

– Пусть будет так. Но могу я надеяться - это в последний раз?

– Я обещаю.

– Тогда всё. Забыли. Да иди уже, мойся!

Да, и не только… Я титаническим усилием перебрасываю вторую ногу через порог, пытаюсь ловко и элегантно нырнуть в люк, но мой вестибулярный аппарат наносит мне предательский удар в спину, и я грузно валюсь навзничь, как мешок. Медленно подбираю ноги, снова встаю. Люк уже закрыт - люк безразличен к моим мучениям. Хотите выйти? Пожалуйста! Достаточно небольшого усилия мысли. Да где взять?

Потолок вспыхивает ярким светом. Ирочка берёт меня за руку. За запястье.

– Пошли, моё сокровище. Пошли, пописаешь. И я сейчас подумала…

Она явно посылает мне мысль, но я не в состоянии её расшифровать. Только эмоции…

– Тогда объясняю на словах. Чем так мучиться… Может быть, Великий Спящий сегодня будет спать в туалете?

Всё. Завязал. Нет, правда - я больше не пью. Вот с этой секунды.

…

Июньское солнце плавит асфальт. Каникулы в школах, и у нас масса свободного времени. Сегодня и завтра - почти целая вечность. Папа Уэф нынче неслыханно щедр.

Ирочка идёт, держа меня под руку, пританцовывая и что-то мурлыча - так ей весело. И я жмурюсь от яркого солнца, так, что хочется чихнуть.

– Смотри-ка, классы!

Ирочка вырывает руку, ловко прыгает по начерченным мелом классам. Научилась у своих учениц, Ирина Ульриховна. На полукруглом конечном пункте коряво написано - "рай".

– Вот ты и в раю. Как тебе там?

– Отлично. Если бы и в жизни было так просто - раз-раз, и припрыгал…

– Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?

Она вновь берёт меня под руку. И этот жест тоже изначально ей несвойствен. Нахваталась от людей…

– Ты недоволен? Отпустить?

– Ни в коем случае - я придерживаю её руку - Не люблю, когда от меня отрывают мою лучшую половину.

Она приближает ко мне свои глазищи. Таинственно понижает голос.

– Знаешь, чего я хочу? Давай, смоемся сегодня из города. С ночёвкой, а?

– К папе на базу?

– Ну… Нет. Давай вот как - мы улетим прямо в лес. Да, точно. На ту поляну, где год назад… Как идея?

– Давай. Только не надо всяких там транспортных коконов. Давай на поясах. И в одних термокостюмах. Мы полетим, как святые духи, невидимые и всевидящие…

– Решено. Только надо знаешь что? Надо запастись едой, и побольше. Со мной будет мой хищник, а голодный хищник - это опасно.

– Точно. Опять же биоморфы - они знаешь, какие прожорливые!…

Она аж присела от хохота, и я вторю ей. Прохожие удивлённо оглядываются, но завидев Ирочку, сами непроизвольно начинают улыбаться. Живите долго и счастливо, люди!

Я ещё смеюсь, но что-то стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!

Понять я не успеваю. Ирочка резко обрывает смех, нелепо и косо оседает на асфальт. Я бросаюсь к ней, хватаю, удерживая от падения. Но она всё равно оседает, и искристые серые глаза становятся бессмысленными. И под рукой у меня тепло и мокро. Весь затылок в крови.

– Не умирай!!!

Я заслоняю её от всего света. Если снайпер решит повторить выстрел - её он уже не достанет. Пусть бьёт в меня.