День ангела

— Я буду работать. Но это долго, возможно, не один год.

— Пятидесяти лет хватит? Я вполне могу продержаться столько.

Она чуть улыбается.

— Пятидесяти лет хватит точно. И вы вдвоём уж продержитесь, пожалуйста.

* * *

Транспортный кокон несётся над спящей Землёй, невидимый и неслышимый. Подо мной расстилаются призрачно белеющие в лунном свете облака, сквозь разрывы в них просвечивают россыпью сказочных алмазов огни городов и посёлков. А над головой сияет невероятное звёздное небо, с острыми, немигающими иглами бесчисленных звёзд, которые не в состоянии затмить Луна. Небо верхней стратосферы, уже почти космоса.

Мои чувства передать невозможно. Я ощущаю, как меня переполняет любовь ко всему сущему. Спите спокойно, люди! Живите долго и счастливо. Я лечу, охраняя ваш сон. И всё у нас получится!

Мама Маша — крупный учёный, ксенобиолог, замечательный доктор, к тому же заинтересованное лицо. Она сделает всё, как надо. Я уже почти ощущаю крылья за своей спиной, и могучие маховые мускулы стягивают изнутри грудную клетку, от нетерпения. И впереди у нас с Ирочкой долгая-долгая, по человеческим меркам почти бесконечная жизнь. Да, я тоже не против прожить сотни лет, но при одном условии — если рядом всё время будет она. Моя Ирочка. А без неё и одного дня много.

Где-то в недрах подсознания всё ещё тикает адская машина, но мне уже не так страшно. Ты не успеешь, безжалостная слепая машина, мы опередим тебя. Остановим беспощадную смерть. Ты будешь униженно ждать, когда мы тебя позовём, и ждать тебе придётся очень, очень долго. Вот так-то.

Кокон уже перешёл в горизонтальный полёт, и я лечу меж звёзд.

* * *

«Рома, отзовись! Рома, ты где?! Рома, ты жив?!!»

Я чувствую её страх. Нет, не просто страх — дикий, слепой ужас.

«Я здесь, родная. Жив и здоров. И лечу к тебе, любуясь звёздным небом»

Страх гаснет, будто задутая свеча. Облегчение. Огромное облегчение.

«Ох, Рома. Я проснулась, а тебя нет. И мне вдруг показалось, что никогда и не было. Что ты мне только приснился. Так страшно, Рома, так страшно!»

«Ну что ты, маленькая моя. Я есть. Я был с тобой всегда, и буду всегда»

Гамма её ощущений снова меняется. Теперь это изумление.

«Стоп. Подожди. Ты летишь? Что значит летишь, зачем, куда и откуда?»

«Я гостил у твоих родителей. Ничего дурного, даже водку не пили»

«Не заговаривай мне зубы. Колись! Что ты задумал?»

Ага, не можешь прочитать мои неоформившиеся, скрытые мысли на таком расстоянии! Полезно запомнить.

«Через пять минут я буду в твоих объятиях. Сама прочитаешь. Дай насладиться ночным полётом»

Пауза.

«Хорошо, жду»

Я усмехаюсь. Ничего. Да, я олух, да, вы там все умнее. Но я спасу тебя, моя любимая. Спасу и сохраню.

* * *

Апрельское солнце бьёт в глаза, и я невольно закрываю их. Но апрельское солнце упрямо. Оно решительно пробивается сквозь преграду, норовя заглянуть мне в глаза, и под закрытыми веками плавают, переплетаются, танцуют сложный танец размытые цветные пятна — красные, зелёные, коричневые…

Я стою на балконе, вдыхая полной грудью влажный весенний воздух. Южный ветер доносит до меня запах весенней хвои из недалёкого Битцевского лесопарка. Весна!

Подумать только — и прошлой весной вот так же светило солнце, и я даже вот так же стоял на балконе, в своём старом курятнике. А её со мной не было. Не было Ирочки. Глупость какая! Как такое могло быть?

— Рома, ты где?

Я открываю глаза, возвращаюсь в комнату, оставляя за собой открытую дверь, чтобы в квартиру потоком вливался весенний воздух, Ирочке это нравится. И простуды она не боится, железное здоровье.

— Да, родная.

Она сидит на полу, на мягком пушистом ковре от стены до стены, поджав ноги, и чего-то колдует. В воздухе перед ней висят прозрачные сложные фигуры, напоминающие конструкции детского конструктора «Лего», она лёгкими, неуловимо-быстрыми движениями длинных чутких пальцев поправляет в них что-то. Работает на компьютере, а это вот голограмма. Как выглядит сам компьютер, мне неизвестно, он не здесь, здесь только виртуальный дисплей. Я уже привык к необычному виду ангельской техники — ничего нет, и всё работает. Я даже знаю, что это висит перед ней — графическое изображение психофизических и прочих параметров человека. Да будем говорить прямо — схема человеческой души. Во как! Я вглядываюсь: нет, не одной души. Двух. Вот они, разного цвета конструкции, и Ирочка пытается их совместить.

— Рома, глянь. Как ты находишь эту женщину?

Я смотрю на возникшее в воздухе изображение. Одетая в домашний халатик невысокая женщина средних лет. Мягкий овал лица, глубокие карие глаза. Рот большеват… Вот нос в порядке. И брови густые, чёрные, только что не срослись на переносице. М-да, фигура полновата. А так ничего. Нет, фигура всё равно…

Ирочка вздыхает, делает в воздухе неуловимое движение пальцами, и халатик исчезает. Изображение голой женщины медленно вращается. Да, теперь явно видно — полные груди отвисли, талия заплыла, живот выпирает… Откормилась девушка…

— Слушай, кто это? Ты зачем показываешь мне эту эротику?

Ирочка удивлённо смотрит на меня.