День Барсука

– И что я по-вашему знаю? – гораздо спокойнее спросил он.

– Да все! – неожиданно резко заявил пистолетчик, и Леонид снова напрягся: не дрогнул бы палец на спусковом крючке! – И ладно бы знал и молчал, но ты же, Лень, еще и трезвонишь обо всем кому ни попадя. А нам… Помнишь, как в песне? Нам сверху видно все, ты так и знай! Тем более слышно… – Он коснулся указательным пальцем мочки левого уха, на которой Леонид только сейчас рассмотрел крошечную клипсу радионаушника. Точно такая же клипса украшала ухо второго парня.

– Вы про что? Про то, что я?.. тут?.. – Грандиозность догадки не позволяла внятно высказать ее вслух. – Вы что, серьезно?

– Более чем, – подтвердил клетчатый.

В следующий момент Леонид услышал собственный голос, узнаваемый, несмотря на сильные помехи и посторонние шумы. «Дело в том, – сказал голос, – что последние полгода я постоянно живу в одном и том же дне. В сегодняшнем». «Не въе…» – начала ответную реплику воплощенная в магнитной ленте Ларушка, но клетчатый неуловимым движением выключил запись. Леонид так и не понял, откуда она звучала.

Пару секунд он молчал, справляясь с потрясением, затем заговорил, быстро и нечетко, перебивая самого себя:

– Да вы что! Поверили? Вы? Это же бред! Розыгрыш! Развод, понимаете? – Ему почему-то казалось, что если заговорить с этими серьезными, деловыми людьми привычным им серьезным, деловым языком, они скорее его поймут. И, возможно, даже посмеются вместе с ним над возникшим недоразумением, прежде чем отпустить на все четыре стороны.

– Ну, развод не развод… – недоверчиво начал клетчатый.

– Да точно! – не дал договорить Леонид. И он шаг за шагом, стараясь максимально заполнить словами каждую из оставшихся ему минут, посвятил опасных незнакомцев во все подробности своего грандиозного замысла.

– Тут ведь главное в чем? – незаметно увлекшись, заканчивал он свой рассказ. – В точной дозировке порций лапши.

– Какой еще лапши? – не понял полосатый.

– Той, что не вянет на ушах, – почти весело ответил Барсуков. – Объект развода нужно сперва оглоушить чем-нибудь неожиданным вроде выступления лилипутов, чтобы реальность малость покачнулась в глазах, потом довести до кондиции цепочкой мелких совпадений: монета там в супе, загоревшийся парик… А после добить каким-нибудь полным анриалом: с прохожим китайцем заговорить на его языке, ну или хотя бы задачник тригонометрический процитировать по памяти…

– А как насчет шпагата? Опять забашлял какому-нибудь хирургу полста зеленых за операцию?

– Нет. Со шпагатом все честно, – с долей гордости признался Леонид. – Как и сказал, полгода ежедневных тренировок. Просто тайных, чтобы никто не догадался. Я, вообще-то, и на голове стоять пробовал, и на руках ходить, но как-то не заладилось. Что-то не то с центром тяжести.

– Да, да, на руках! – встрепенулся полосатый, и Леонид отметил мысленно, что еще пару таких вздрагиваний в области спины – и напряженные надпочечники, чего доброго, подведут своего хозяина. – По полу елозить ты, допустим, натренировался, а мысли?.. Мысли тоже научился читать? Как ты узнал, что эта твоя попросит тебя на руках пройтись? Мало что узнал – записал заранее на бумажечке, буковка в буковку. А?

– Так это же элементарно! – обрадовался Леонид, которому от облегчения хотелось одновременно смеяться, плакать и в уборную. – Зачем читать, если можно угадывать? Благо попыток – сколько угодно! – Он непослушными пальцами стал развязывать узелок рюкзака.

– Ты смори, без резких… – напомнил полосатый и Барсуков, забывшись, посоветовал ему:

– Да вы не бойтесь!

Из рюкзака, похожего больше на кошелек с неправдоподобным числом отделений, он стал одну за другой извлекать бумажные полоски, одинаковые во всем, кроме текста.

«САМ ВСТАНЕШЬ ИЛИ ЭВАКУАТОРОВ ВЫЗЫВАТЬ?» – гласила первая.

«РАЗВЕ ЭТО ШПАГАТ? БОЛЬШЕ НА ШНУРОК ПОХОЖЕ», – было написано на второй.

«ТАК И Я МОГУ, – утверждала третья. – ДАЕШЬ САЛЬТО ПРОГНУВШИСЬ!»

«А НА СТОЛ ЗАПРЫГНЕШЬ, КАК ТЕ ГНОМЫ?» – вопрошала четвертая.

«И ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ „НОГИ НА ШИРИНЕ ПЛЕЧ“?» – откровенно издевалась пятая.

И еще, и еще, и еще… примерно сотня вариантов. Полосатый, поднимавший бумажки со стола и с подозрением их рассматривавший, утомился уже на втором десятке.

– Ловко, – сказал он.

– Тут самое сложное – не перепутать, какой листок в каком кармашке лежит, – охотно делился секретами окрыленный такой похвалой Леонид. – Пришлось потренироваться.

– Да… Ты, Лень, прям фокусник какой-то, – одобрительно заметил полосатый. – Додик Копперфильд!

– Не о том базарите, – неожиданно холодно сказал клетчатый.

– Вы что? – спросил Леонид, мечась недоверчивым вглядом между ним и заметно поскучневшим полосатым. – Вы все еще мне не верите?

– Не в том дело, верим или нет, – сказал клетчатый. – Мне, если хочешь знать, твои заскоки вообще по барабану. Вот сейчас сдам тебя с рук на руки…

– Да, и на работу, – закончил полосатый, зевнув Барсукову на ухо.

– А я? – спросил Леонид.