День Благодарения

– Нет, нет и ещё раз нет! Её уничтожаете как раз вы! Своей безответственностью, упёртостью, ограниченностью, – в голосе профессора Райдера послышались убеждённость и жар, исключающие всякое притворство. – Веганство – одна из непреложных ценностей современного общества, это результат эволюции общественных взглядов. Тут ничего не зависит от меня или от вас. Мы просто должны считаться с веяниями времени и мнением большинства. В былые времена я бы никогда не отказался от хорошо прожаренного стейка или четвертьфунтового бургера, но теперь я понимаю аморальность подобных желаний в современных условиях, знаю, как это выглядит в глазах десятков миллионов моих соотечественников, а потому пе-ре-стра-и-ва-юсь, – это слово он произнёс по слогам для большей убедительности, – а вы вместо этого работаете на разрыв социального поля, причём делаете это сознательно! Поддерживает веганство более семидесяти процентов населения и это по закрытым опросам, а по открытым так и все девяносто восемь процентов! Вы же своей позицией, поощрением контрабанды провоцируете радикалов на удар по вам же. Вы понимаете хотя бы, что мы вас защищаем? Если бы информация о вас попала бы в паблик, ваша ферма сгорела бы в течение суток… Да что с вами говорить… – профессор Райдер прервался, вновь что-то помечая карандашом в записной книжке.

– Вы утомили меня, профессор, – медленно произнёс мистер Бёрнс, – от ваших речей болит голова, и поднимается давление. Везите меня уже в суд.

– Суд? Какой суд? – Райдер заметно оживился, – там занимаются уголовными преступлениями, а изменения в уголовный кодекс ещё не вступили в силу. Волокита, знаете ли. Действующее пока ещё законодательство вы формально не нарушали, но, что гораздо важнее любых бюрократических условностей, вы противопоставили себя обществу и всей нашей прогрессивной системе ценностей, а учитывая ваш возраст, это, скорее, относится к опеке и психиатрии. Потому ваш вопрос рассмотрен комиссией по гармонизации общественных отношений…

– Это когда же? – фермер ударил кулаком по столу и попытался вскочить на ноги, но цепь, пристёгивавшая наручники к столу, не дала ему этого сделать.

– Не надо шуметь, мистер Бёрнс. Не надо, – профессор поднял ладони в успокоительном жесте, – да вот прямо сейчас. Комиссия в моём лице решила отправить вас в коворкинг на терапевтическое перевоспитание сроком на один год. Это совсем немного, даже в вашем возрасте. Там вы получите возможность избавиться хотя бы частично от эгоцентризма, победить свой эгоизм и научиться учитывать и уважать интересы других членов общества, – он надавил клавишу интеркома, – уведите его.

Глава 6 We can do it! [18]

В громадном зале стоял удушающий запах пота. Две сотни мужчин и женщин по 12 часов в сутки крутили педали, вырабатывая электроток. Крупнейший коворкинг штата Массачусетс был рассчитан на четыре тысячи человек и последние годы постоянно был переполнен. Джонатан Бёрнс провёл здесь уже две недели, но ему казалось, что прошли долгие годы с того момента, как оранжевый автобус привёз его сюда.

– Дружнее крутим педали, интенсивнее! – Бочкообразная туша неопределённого пола в мешкообразной униформе прохаживалась по центральному проходу, похлопывая себя дубиной по ладони, – Эй, Бёрнс! Ну-ка не отвлекайся, хватит болтать! – Слова подкрепил ощутимый толчок в бок.

Монотонный голос ожил в репродукторах и затянул заунывную проповедь:

– Оступившиеся! Результаты вашего труда идут в счет погашения национального долга за 300-летнюю эксплуатацию Африки. В прошлом году…

Усилием воли фермер отключил слух, закрыл глаза и постарался максимально абстрагироваться от окружающего. Перед внутренним взором поплыли картинки из детства – их ферма, родители, его первый щенок, старенький пикап, подаренный на шестнадцатилетие, знакомство с Дженни из соседнего городка, рождение сына…

– Не спать! – звонкая оплеуха обрушилась на его похабно обритый затылок. – Ты что, навозная рожа, сны решил смотреть, когда надо работать? – сказано это было с каким-то едва различимым акцентом, но фермер не стал разглядывать говорившего, а, вместо этого, скороговоркой пробормотал:

– Да, да, сэр, я кручу, что есть силы кручу! – мистер Бёрнс добавил в голос изрядную долю подобострастия, он уже понял, что надзиратели или, как их здесь называли, воспитатели это ценят, и проще заставить себя изобразить немного лизоблюдства, нежели выбиваться из сил, усердствуя им на потеху.

– То-то же! – удовлетворённо сказал надзиратель и ушёл дальше в поисках более строптивой жертвы. Как только тот скрылся из виду, фермер тут же сбросил обороты до минимума.

– Бесплатно сам работай! – прошипел он сквозь зубы, сперва убедившись, что в зоне слышимости уже нет чужих ушей.

Вечером он едва добрёл до столовой, где не ощущал вкуса еды, запихивая в себя какие-то едва тёплые прямоугольные брикеты и, запивая их чем-то липким и вязким. А добравшись, наконец, до своего модуля, без сил рухнул на койку.