День большого вранья

– Нет, ты не прав. На ошибках учатся. Вот и ты впредь будешь осторожнее со своими идеями. Но не расстраивайся, я тоже хороша. Мне нельзя было идти у тебя на поводу, ты ведь только мальчик, хоть и весьма незаурядный, а я уже старая тетка, казалось бы, умудренная жизнью, но и мне захотелось поиграть в игрушки… А игрушки тут, в этой игре, – живые люди! Короче, друг мой, мы виноваты оба. И если хочешь, разговор с твоим приятелем Скуратовым я возьму на себя.

– Нет, Вероника Леопольдовна, я мужчина. И я сам с ним поговорю. Можно от вас позвонить?

– Разумеется!

Петька позвонил Скуратову на сотовый. Тот мгновенно откликнулся.

– Георгий Алексеевич! Это Петр!

– Петя, наконец-то! Ну что? Получилось?

– Можно сказать, нет, не получилось!

– Совсем? – упавшим голосом спросил Скуратов.

– Не совсем, но… Узнали только, что второй Саабщик ни в чем вроде бы не замешан. Он просто старый Марьянин друг, еще со школы. Одним словом…

– Погоди, Петя, а пленка-то есть?

– Есть!

– В таком случае, может, я приеду сейчас и заберу ее? А заодно и тебя домой отвезу, как ты на это смотришь? Спроси у Вероники Леопольдовны, она не возражает?

– Вероника Леопольдовна, Георгий Алексеевич спрашивает, можно ли ему сейчас приехать за пленкой?

– Да ради Бога!

– Приезжайте, Георгий Алексеевич!

Когда Петька повесил трубку, Вероника Леопольдовна вздохнула:

– Ах, мне его жалко! Он, по-видимому, любит эту Марьяну, а она…

– Но она все-таки его не убила.

– Однако знала, что его ждет, и промолчала! Так что, если бы не вы…

Скуратов появился всего минут через двадцать. Он был бледен, взволнован.

– Вы позволите мне прослушать пленку прямо сейчас? – обратился он к хозяйке дома.

– Ну, разумеется!

Она провела его в комнату, где проходил сеанс, усадила в кресло и принесла магнитофон.

– Какая потрясающая птица! – воскликнул Скуратов при виде Рудика, неподвижно сидевшего на краю стола.

– Рудик красавец! Рудик красавец!

– А почему он у вас без клетки?

– Он всего час назад залетел ко мне в форточку. Мы с Петей уже расклеили объявления.

– Жалко его отдавать!

– Мне тоже жалко, – призналась Вероника Леопольдовна, – но что поделаешь. Петя мне сразу сказал: а может, где-то люди из-за него плачут.

– Тоже верно, – согласился Скуратов.

– Я вас оставлю, это лучше слушать без посторонних.

И Вероника Леопольдовна вышла на кухню, где Петька по телефону договаривался с бабками о том, что сегодня вернется ночевать домой, благо знакомый Вероники Леопольдовны отвезет его на машине.

– Петька! – рассердилась баба Маня. – Ты что мне голову дуришь? Опять какие-то опасные дела?

– Да что ты, баба Маня! Просто мне завтра в школу, а в такую погоду утром ехать… Это когда же надо встать!

– А раньше ты что думал?

– Раньше я думал, что придется поздно возвращаться одному, а сейчас меня отвезут. Ну, баба Маня, не сердись, я к вам как-нибудь в субботу приеду и останусь ночевать!

– Ладно уж, шалопут! Одна морока с тобой! Только ты уж забеги к нам, я дам тебе для мамы варенье!

Когда он вернулся от бабок, Скуратов уже ждал его на кухне у Вероники Леопольдовны.

– Ну что, Петя, поехали?

– Поехали!

Они простились с хозяйкой и ушли. Петька подавленно молчал. Уже в машине Георгий Алексеевич сказал:

– Не страдай! Все не так плохо. Кое-что я для себя уяснил. А теперь послушай, что я тебе скажу: я очень тебя прошу оставить это дело. Им займется милиция! Да она уже им занимается, и кстати сказать, с твоей легкой руки. Я убежден – не сегодня завтра все прояснится. А тебе лучше вернуться в школу и выкинуть всю эту историю из головы. Имей в виду, я не столько прошу, сколько требую! Твое вмешательство на этом этапе может все только испортить.

Петька хотел было обидеться, но вспомнил об «интеллектуальной гадалке». Обижаться надо было только на самого себя.

– Я бесконечно тебе благодарен, я вполне понимаю, что мог бы по крайней мере дважды загреметь на тот свет, если бы не ты и твои друзья, и потому обещаю, что, как только что-то прояснится, я тебе все расскажу. Ты мне веришь?

– Верю!

– И обещаешь забыть об этой истории?

– Обещаю! – тяжело вздохнул Петька. – А что будет с Марьяной?

– С Марьяной? Сделаю все, что в моих силах, чтобы она… вышла сухой из воды. И кстати, я хотел бы забрать у вас пистолет.

– Нет, – сказал Петька, – мы, конечно, отдадим его вам, но только потом, когда все кончится, а то мало ли что… Так спокойнее. Пока он у нас, он нигде не всплывет!

Скуратов глянул на него с уважением.

– А ты уверен, что кому-то из вас не захочется пострелять?

– Нет, у нас психов нет.

– Хорошо, договорились. Но он у вас хотя бы не заряжен?

– Нет, я сам разрядил его.

– Ну что ж, может, ты и прав.

И больше они о деле не говорили. Только уже у самого Петькиного дома Георгий Алексеевич сказал:

– Петя, еще раз прошу тебя – никакой слежки за Димоном. Там будут задействованы совсем другие силы, и не надо вам этим заниматься. Обещаешь?

– Обещаю! Но вы мне позвоните, когда все закончится?

– Конечно! Спасибо тебе за все, Петя, я этого никогда не забуду!

Утром Петька встал в обычное время и вышел на кухню. Мама глянула на него с улыбкой.

– Ну что, как твоя вольная борьба?