День бумеранга

– Уважаемый председатель! – начал Рандольф К.Джепперсон свою историческую речь в сенате. – Я хочу внести исключительно важный и неотложный законопроект.

Временный председатель сената сонно кивнул и вновь погрузился в головоломку судоко.

Парламентские корреспонденты в Вашингтоне и по всей стране смотрели единым коллективным оком по каналу C-SPAN, счастливо освобождавшему их от физического присутствия при внесении судьбоносных законопроектов.

– Вместе с моим достопочтенным и многознающим коллегой из славного штата Орегон мы вносим сегодня законопроект S.322 «О добровольном восхождении». Этот законопроект возник на фоне глубокого общенационального экономического кризиса, когда семьдесят семь миллионов – да, уважаемый председатель, семьдесят семь миллионов представителей поколения «бэби-бума» начали выходить на пенсию, опустошая государственную казну и сея панику на Уолл-стрит. В случае принятия закона «О добровольном восхождении», который, я верю, наряду с Актом тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года о гражданских правах и недавним Актом о монорельсовой транспортной системе на Аляске займет достойное место в историческом пантеоне законодательства, американцы старшего возраста получат возможность вернуть долг стране. И тем самым помочь своим детям и детям их детей построить более совершенный мир.

Уважаемый председатель! Я прекрасно понимаю, что на первый взгляд этот законопроект предлагает для лечения наших тяжких финансовых болезней отчаянное средство. Но вспомните, как бывший депутат этого самого законодательного органа, беря на себя бремя лидера нашей великой нации в час великой опасности, сказал: «Не спрашивай, что страна может сделать для тебя…»[58]

Уважаемый председатель! Поколение, предшествовавшее моему, назвали величайшим. Рожденные в годы Депрессии, закалившиеся в огне Второй мировой, эти люди заслужили такое имя. Следующее поколение – мое поколение для меня и для многих моих уважаемых коллег – стало поколением счастливчиков. Почему? Благодаря жертвам, принесенным нашими отцами и матерями, дядями и тетями, дедушками и бабушками. Вместе с тем нельзя сказать, что мое поколение сидело сложа руки. Да, мы не участвовали в великой войне и не пережили Депрессию. Но свой вклад мы внесли. Мы добились успехов в науке, в искусстве, в технике. И некоторые из нас все же отличились в бою – пусть не на великих войнах, но тем не менее это были войны. Иные были ранены на далеких полях сражений…

– Я тебя умоляю, – пробормотал, печатая, корреспондент «Вашингтон пост». – Ты заехал на минное поле, чтобы перепихнуться.

– …участвуя в военных кампаниях, не похожих на великие войны, где бились наши отцы и деды. Но все-таки война есть война.

Благодаря достижениям моего поколения люди по всему свету могут найти приличный кофе практически на каждом углу. Могут посылать электронные письма. Общаться посредством чатов. Работать на ноутбуках. Нет, уважаемый председатель, мы не били баклуши. Но наши достижения сильно уступают подвигам наших предшественников. И сейчас, уважаемый председатель, для нас не на шутку, а всерьез – на деле, а не на словах – пришло время отдать долг – отдать его нашим детям. Принести последнюю жертву. Отдать наши жизни, чтобы те, кто придет после нас, не попали в паутину, не увязли в бескрайней трясине финансовой кабалы и нищеты. Это, уважаемый председатель, – воистину самое малое, что мы можем сделать для родины.

Касс и Терри слушали речь Ранди по телевизору в офисе Таккера.

– Ничего, – заметил Терри. – Немножко под Кеннеди, но все-таки очень даже ничего.

– Надо отдать ему должное, – сказала Касс. – Карты на стол он выложил.

– Его распнут ко всем чертям.

– Да, – согласилась Касс, – но у Ранди есть способность на третьи сутки воскреснуть.

Гидеон Пейн тоже слушал. Помощники дали ему знать, что транслируется речь, имеющая первостепенное значение для тех, кто лоббирует жизнь. Он смотрел с бесстрастным видом, поглаживая аккуратную бородку. По его лицу нефтяной пленкой расползалась улыбка. Как Ты милостив, Господи, как Ты щедр, думал Гидеон. Вот она, манна небесная, и под сладким соусом к тому же.

Ему чудесный сон снится – или на самом деле сенатор США только что предложил по национальному телеканалу массовое самоубийство как средство борьбы с дефицитом?

Он потянул себя за бороденку, чтобы проверить, сон это или не сон. Нет, волосы под мягкими пальцами ощущались как вполне реальные. Это было взаправду. Низко-низко свесившийся плод райского сада. С трудом верилось такому счастью. Гидеон и сам не сумел бы создать такую плодоносную в смысле сбора средств ситуацию. Он сложил руки на пухлом животике. Перевел взгляд на телефон. Молча принялся считать. Раз, два, три…

Он дошел только до четырнадцати, когда пошли звонки – первая линия, вторая, третья, потом все десять линий, прелестные зеленые огоньки, полные шума и ярости, означающие… деньги.[59]