День Черного Солнцеворота

Нагл закрыл глаза и вскоре его дыхание стало ровным и глубоким. Он увидел себя, идущим по высокой траве покрытой предутренней росой, его черная шерсть быстро промокла. В небе висела большая мутная желтая луна. Пел соловей, призывая самочку. Нагл вышел к озеру с темной водой. В центре озера росла гигантская раскидистая береза. Она стояла на мощных узловатых корнях, возвышавшихся над водой. На ветвях березы сидели совы, тараща круглые глупые глаза. Летучие мыши совершали замысловатые зигзаги между ветвями, преследуя ночных насекомых. В озере плескались крупные рыбины, хлопая по поверхности воды хвостами. Нагл встал на колени у кромки озера и молитвенно сложил передние лапы, преданно глядя на дерево. Он поклонился, коснулся лбом влажной земли, встал и пошел к березе. Его лапы касались воды и в сторону разбегались круги. Подойдя к дереву, Нагл простерся ниц. Подул ветер, и листья призывно затрепетали. Нагл встал и по корням вскарабкался на ствол березы. Его острые когти с легкостью прокалывали мягкую кору. Нагл добрался до продолговатого дупла, влез в него и пополз по длинному проходу. Ребристые стенки дупла покрывал прозрачный налет. Вскоре проход разделился надвое: одна его часть поворачивала направо, а другая – налево. Нагл выбрал левую и спустя короткое время уперся в пузырь из плотной слизи, надавил на него головой и ввалился внутрь. Пузырь сдулся, слизь обволокла Нагла. Он начал быстро уменьшаться. Исчезла черная шерсть, усы, когти, клыки и хвост. Глаза перестали видеть. Слизь обволакивала существо размером с фасолину. Красная жидкость наполнила дупло, сочась из древесины, смыла слизь и снова впиталась в дерево. Существо сделало вдох и открыло глаза.

– Приснится же гадость такая… – Нагл проснулся и схватился за сердце. – Колотится как…

Он снова лег, но глаза не закрывал.

– Пора на покой уходить, – прошептал Нагл, – но разве она отпустит!? Слышь, Короста, – Нагл подполз к мертвому телу. – Не спишь? Ааа… ну, да. Какой там сон. Души не спят. Слышь, что я спросить хотел… Души могут заглядывать по ту сторону Мутного Зеркала? Или вам для этого тоже нужен камень Ал-Атар? Наверное, нет… Скорее всего Мутное Зеркало и для вас непроницаемо. Жизнь бы отдал за такую возможность. У меня их все равно – девять. Сердце колотится… Воздуха не хватает. Мизгирь, – Нагл толкнул паука в бок, – пора уходить. Мы здесь задохнемся.

Раздался скрип невидимых колес и шестерен. Рядом что-то глухо стукнуло. Пол, на котором они лежали, исчез и они провалились в темноту. Холодная вода реки с быстрым течением приняла их без всплеска и стремительно поволокла, больно ударяя о большие гранитные глыбы.

– Не пей воду! – закричал Нагл Мизгирю. – Эта река Забвения! Забудешь все на свете!

Паук крепко держал передними лапами тело Коросты, его красные глаза смотрели вперед без страха.

– Скоро нас прибьет к острову!

Бурная река потрепала их еще немного и выбросила на каменистый берег, поросший вековыми елями. Осторожно ступая между гладкими камнями, Нагл отошел от берега и сел у ствола могучего косматого дерева, тяжело дыша. Мизгирь выволок тело Коросты из воды и положил рядом с Наглом.

– Ты впервые на острове Буяне? – спросил Нагл у Мизгиря. – Здесь красиво. Суровое очарование. Однако, в таком виде появляться перед Карагой нельзя. Нужно привести себя в порядок. Здесь недалеко избушка с банькой. Отдохнем, попаримся и к хозяйке. Не забудь этого бедолагу Коросту. Если мы его потеряем, не сносить нам головы.

Они углубились в густой лес. От мха, покрывавшего вросшие в землю валуны, исходило легкое зеленоватое свечение, которого хватало, чтобы разглядеть путь. Оглушающая тишина залила их уши ярым воском, ни шума ветра, ни пения птиц, ни скрипа веток, ни шороха травы.

– Еще шагов пятьсот, – сказал Нагл. В противоестественной тишине его голос показался громогласным. – Баня там знатная! Бревна липовые, тесанные.

Еловые лапы лежали на крыше, почерневшей от времени избушки. Дверь оказалась незапертой. Нагл потянул за бронзовое кольцо, и она открылась. Внутри пахло сыростью. Нагл подошел к столу, стоявшему в центре избушки, и зажег масляную лампу. Комната была опрятной, но бедной. На столе стояла деревянная посуда, под столом две коротких лавки, в углу – небольшая печь.