День Черного Солнцеворота

– Она не кусок мяса на прилавке. Свежая розовая говядина. У мяса нет души, а у женщины есть. И какая! Ты знаешь, какая у Караги душа? Откуда тебе, Мизгирь, знать. Черная, как беззвездное небо, глубокая как ад, – Нагл отпил из фляги, – злая, как… Не то слово подобрал. Если говоришь о какой-нибудь женщине, что она злая, то подразумеваешь, что она бывает и добрая. Карага не злая и доброй не бывает. Она – чудовищная. Ничего не поделаешь, такая природа, – Нагл сделал еще несколько глотков и потряс флягой, прислушиваясь к звуку, исходящему из ее чрева. – Меньше половины… а идти далеко. Да, Карага цельная в чудовищности. Она бы поглотила мир со всеми реками, горами, морями, пустынями и лесами. Растерзала бы все живое! Прям вот так… – Нагл скорчил страшную рожу, выпустил когти, вцепился во флягу и попытался разодрать. – Она прекрасна в своем безумии. Сам Кащей ее уважает. А Кащей – это исполин, выше облаков голову держит. Хороший напиток, забористый, – Нагл сделал большой глоток. – Настойка корня валерианы. Будешь? Ах, да… ты не пьешь. Что ты уставился на огонь?

Мизгирь взял факел и сунул пламенем в куст.

– Ты что творишь? – закричал Нагл. – Пожар все сожрет!

Смоляные ветки терна вспыхнули, как сухая лучина. Языки огня лизали соседние кусты, повалил густой черный дым. Жар стал невыносимым, Нагл отпрянул назад, Мизгирь оттянул тело Коросты. Сок шипел, вытекая из треснувшей кожуры ягод, яркие искры взмывали к высокому потолку.

– А ты сметливый, – сказал Нагл. Пламя отражалось в его глазах. – Терн сгорит, угли остынут, и мы пройдем. Настойка валерианы туманит разум. Я мог бы и сам догадаться. Понимаю, что хмельным здесь ходить вдвойне опасно, но ничего с собой поделать не могу. Страшно. Говорят, что пьяных Бог бережет. О чем мы с тобой говорили? О Караге! О ее душе. Я говорил, что будь ее воля, она ради забавы уничтожила бы весь мир? По-моему, говорил… Но ей кто-то мешает. Кто-то не дает ей этого сделать. Ты не знаешь кто? И я не знаю. В мире людей невидимый Бог – хозяин истории, а в нашем мире кто? И я не знаю. Интересно, а Караге известно, кто управляет миром, в котором мы живем? Слушай, Мизгирь, может быть это и есть самая большая тайна Караги – она знает, кто истинный хозяин и бог нашего мира! Хороший напиток… – Нагл отпил из фляги. – Вредно для здоровья, но наводит на интересные мысли.

Ненасытный пожар поглощал терновый лес. Пламя бушевало от горизонта до горизонта.

– Красиво… – сказал Нагл. – Море огня. Мы здесь ни за что бы не прошли. Шипы изодрали бы паутину, и душа Коросты покинула бы мертвое тело. Попробуй ее потом поймать. Ты, Мизгирь… голова. Жаль, что говорить не умеешь. Хотя… Может оно и к лучшему. Да… Карага, Карага… Просил я ее однажды превратить меня в человека. Она глянула на меня темными, лисьими глазами, усмехнулась и спросила: «А зачем тебе?». А я ей ответил, что хочу, мол, еще лучше и усерднее служить моей госпоже. У человека силы больше, пальцы ловчее, и одежду можно носить нарядную, каждый день новую. Знаешь, что она мне ответила? Куда, говорит, шестом не достанешь, туда носом не тянись. Зараза такая.

Под высоким потолком сверкнула молния, ударил гром и снова сверкнула молния. Над пылающим лесом повисли мрачные тучи. Крупные редкие капли упали рядом с Наглом, оставляя лужицы размером с блюдце.

– Я плавать не умею, – со страхом пробормотал Нагл, пригибаясь от оглушительного грома.