Антон жестом велел скучающему напарнику налить Мартынову пива, а сам поинтересовался:
– Это всё Кровосос? Я слышал, сейчас из-за него всех ваших напрягают.
Хороший бармен не только «читает» клиентов, но находится в курсе всех важных новостей, всех циркулирующих по городу сплетен и слухов и никогда не откажется от возможности выудить интересную информацию из оказавшегося поблизости источника. И это вовсе не означает, что он чей-то осведомитель – хороший бармен должен уметь поддержать беседу на любую тему, тем более – на животрепещущую.
Но при этом может оказаться чьим-нибудь осведомителем.
– Кровосос? – поморщился участковый. – Нет, что за ерунда, Антон? Где я и где Кровосос?
– А где ты? Ты в Москве. И Кровосос тут.
– Не в моём районе, – усмехнулся Мартынов, принимая кружку. – И даже не в моём округе.
– То есть Кровосос тебя не парит?
– Парит, конечно, мне из-за него выходные изгадили…
А вчера ещё мозги полоскали, типа, усильте бдительность и вообще посмотрите, не разводит ли кто-нибудь летучих мышей на балконе.
– Летучих мышей можно вырастить на балконе? – рассмеялся бармен.
– Откуда я знаю? Начальство велело смотреть, а не попытаться вырастить.
– Смотришь?
– Поглядываю. Ты ничего такого не замечал?
– Я бы в подвалах поискал, – выдвинул встречное предложение Антон. – Летучих мышей лучше там разводить, чем на балконах.
– Почему?
– Они же ночные твари.
Несколько мгновений участковый внимательно смотрел на бармена, после чего ответил:
– Я это знал. Но спасибо, что напомнил.
– Всегда пожалуйста. – Антон с удовольствием махнул бы шот – слегка расслабиться после воскресного дня, – но никогда не пил на работе, позволяя немного принять только после того, как за последним клиентом закроется дверь.
– Но если тебя не парит Кровосос, чего такой грустный? Что случилось?
– Ты не поверишь.
– А ты не поверишь, если я расскажу, чего тут наслушался.
– Пожалуй, я проиграю. – Мартынов хлебнул пива и рассказал: – Меня руководство из-за старушек прессует.
– Из-за старушек? – нахмурился бармен. – Что ты с ними делаешь?
– В том-то и дело, что ничего. А они мрут.
– Как мухи?
– Четыре одинокие старые женщины за три последних месяца.
– Это много?
– Для одного участка – да, очень много.
– Ну, может быть, – протянул бармен, решив, что беспокойство полиции по поводу повышенной смертности лучше равнодушия. – А тебе какое до всего этого дело? Пусть Департамент здравоохранения напрягается – это ведь у него статистика ухудшается.
– Я не знаю, что там в Департаменте здравоохранения со статистикой и ругают ли их, когда она ухудшается, а меня руководство прессует на тему, не завелась ли на моём участке банда «чёрных риелторов»?
– А она завелась?
– И ты туда же? – вздохнул инспектор.
– Я просто пошутил, – взял назад бармен. – Но получилось глупо, извини.
– Ладно… – Мартынов погонял полупустую кружку по столешнице, вздохнул и продолжил: – Короче, они меня прессуют, а я им документы в нос – ни одного случая подозрительного наследования. Все бабушки жили одиноко, но у всех были близкие родственники, у троих дети, у четвёртой – племянница, которым и досталась недвижимость. Причём в двух случаях ещё и завещания были написаны и в них указаны те же самые люди. И при вскрытии не обнаружено ничего подозрительного – все смерти по естественным причинам.
– И всё равно начальство напрягается?
– Угу.
– А ты чего думаешь?
– А мне что думать? – не понял Мартынов. – Я не врач, я понятия не имею, что за поветрие пошло, и выяснить не смогу при всём желании. Но если бабушки не перестанут умирать – буду и дальше получать по шапке.
– Сочувствую.
– Ну, тут я хоть отбрехаться могу. – Инспектор запрокинул голову, допивая последние капли пива, и едва не поперхнулся, столкнувшись взглядом со здоровенным чёрным котом, таращившимся на Мартынова огромными зелёными глазищами. – Чёрт! Бай!
Кот не пошевелился.
– Испугался?
– Забыл о нём напрочь. – Участковый поставил кружку на стойку и вновь посмотрел на кота. Кот ответил презрительно, всем своим видом показывая, что забыть можно о чём угодно, но только не о нём. После чего отвернулся.
«Большой кот, – вспомнил участковый слова Анны Вениаминовны. – К Валентине Александровне ходил большой кот, даже ночевать оставался. Интересно, какого он был цвета?»
С другой стороны – какая разница?
Мартынов отодвинул кружку и поднялся:
– Поеду, пожалуй.
– Хорошего вечера, – машинально отозвался бармен.
Бай помолчал, но дал понять, что «Скатертью дорога» – вполне уместная форма прощания.
– Криденс у себя или курит? Хочу попрощаться.
– Кри уже ушла. Сказала, что не очень хорошо себя чувствует.
– Ну, тогда пока.
– Спокойной ночи.
Но было неспокойно.