День чёрной собаки

– Одно дело работать в тишине, и совсем другое – жить какой-то своей, отдельной жизнью, – произнёс Феликс, не глядя на напарника и отвечая не столько ему, сколько себе. – Мы ведь вроде для людей стараемся, но при этом живём как будто параллельно. И в тишине. Я недавно общался с журналистом, ты его знаешь, с Олегом, и в какой-то момент отчётливо понял, что наша встреча не имеет особенного смысла. А может – вообще никакого смысла. Предположим, я солью ему данные о ходе расследования, и что? Ничего. Кто-то кого-то поругает, потопает ножкой, разозлится, может, даже выговор впаяют, но всё останется как было. Общество прочитает слитую информацию, а точнее, прожуёт её… – Вербину понравился этот глагол. – И переключится на следующее сообщение, например, о том, что жених известной блогерки изменил ей с известной певицей.

– Олег поднимет рейтинг и получит новых подписчиков. – Ну вот разве что, – кивнул Феликс.

Они помолчали, после чего Гена спросил:

– Не хватает славы?

– А что плохого в том, чтобы получать за хорошо сделанную работу не только зарплату?

– Не в наших традициях, – обронил Колыванов.

– Ты очень правильно сказал: не в наших традициях, – одобрил Феликс. – Но обрати внимание – и Кровосос действует не в наших традициях. Совершенно не в традициях. Его убийства продуманы до мелочей, а главное – он выставляет их напоказ. Как будто насмотрелся иностранных фильмов.

– Может, действительно насмотрелся?

– И теперь снимает свой?

– Ага.

– Но зачем?

– Возьмём – узнаем.

– А вдруг ответ на этот вопрос поможет нам задержать его быстрее? Или просто – задержать.

– Да что ты привязался к этому вопросу? – всплеснул руками Гена. – Ты нарисовал себе образ, который получился слишком крутым: Кровосос у тебя и умный, и хитрый, и жестокий, и беспощадный, и прагматичный, и расчётливый… Просто добавь ещё одно слово: тщеславный. И всё встанет на свои места.

– Кровосос не собирается попадаться.

– Никто из них не собирался попадаться – само получалось. – Колыванов слегка разгорячился. – Ты тут придумываешь теории, пытаешься вникнуть в ход мыслей Кровососа, а этому придурку просто нужна слава. Да, он не стоит на сцене и не хочет на неё, потому что спектакль может затянуться до пожизненного, но он вывел на сцену выдуманный образ, можно сказать – аватар, и зрители на все лады склоняют его имя: Кровосос! И ублюдку этого достаточно. Он стоит в тени и упивается происходящим. – Гена помолчал. – Ты приписываешь ему то, чего нет, играешь шахматную партию с воображаемым гением, а мы ищем маленькое больное животное и, я надеюсь, найдём.

– Я уверен, что найдём, но…

– Что ещё? – вздохнул Колыванов.

– То есть ты убеждён, что всё дело в тщеславии?

– Судя по всему, деньги у него есть.

– Осталось получить признание публики.

– У тебя есть другая версия?

– Может, Кровососу надоело, что всем всё по фигу?

– И он хочет погрузить нас в мир американских детективных сериалов? Которые точно так же выдуманы чуть более, чем полностью, как сериалы отечественные? Или ты приписываешь Кровососу собственные мысли?

Вербин промолчал, и Колыванов, не дождавшись ответа, продолжил:

– Кто виноват в том, что всем по фигу? Ты? Я? Руководство? Если люди не проявляют инициативу, мы что, обязаны бегать за ними и просить почитать новости? Или нам нужно самим публично требовать от себя быстрых результатов – другие ведь никому не нужны? Когда ты говоришь, что всем по фигу, ты ведь имеешь в виду вообще всех. У всех свои дела, заботы или интересы. Кто-то поглощён работой, кто-то – играми, кто-то – книгами, общением с друзьями, походами, футболом… Чем угодно! И эти мелочи для них важнее, чем всё вокруг, потому что жизнь, вроде, налажена, понятна, и нет причин требовать больше, потому что всё устраивает. Так что Кровосос может как угодно изгаляться – он ничего не изменит. И когда его история закончится, а она обязательно закончится, всё вернётся на круги своя: мы спрячемся в тишине, общество займётся своими делами.

Мужчины помолчали, остывая, после чего Колыванов спросил:

– Как тебе страница Регины?

– Она симпатичная, – улыбнулся Феликс.

– Регина?

– Ну, не страница же. Читал, что она про нас написала? – Вербин покрутил ленту, открыл нужное сообщение и процитировал: – «Один полицейский был очень симпатичным, но немного нервным, второй не такой красавчик, хотя тоже ничего, но при этом милый в общении».

– Я не нервничал.

– Почему ты считаешь себя симпатичным? – рассмеялся Феликс.

– Потому что ты умеешь быть милым в общении.

– Воспитывай в себе это качество.

– Шумиху она подняла знатную, но руководство недовольно.

– Довольное руководство – это миф.

– Однажды я видел довольного Шиповника, – припомнил Гена.

– Шиповник – наш, такой же опер, только главный тут. А руководство – там. – Феликс ткнул пальцем в потолок. – Оно не может быть довольным, потому что тогда нас не за что будет ругать, мы расслабимся и перестанем работать.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Читал их методичку.

– Как она к тебе попала?

– Свалилась с пролетающего облака.

– Понятно.