День чёрной собаки

– Последние лет пять… – Короткая пауза. – Последние пять лет я периодически вижу один и тот же сон: я иду по главной улице «Сухарей», я знаю, что осень, но на улице тепло, ярко светит солнце, так ярко, что можно проснуться от пронзительного света. Я жмурюсь на солнце, но мне всё равно немного холодно. Кажется, лёгкий ветерок. – Илья вновь перевернул решётку. – Мне пятнадцать лет, я это знаю точно, но не знаю, зачем я это знаю. Я иду по главной улице и вижу тебя, справа, ты стоишь у ворот Корчевниковых и разговариваешь с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» А ты отвечаешь: «Да так, пацан какой-то незнакомый».

– Указывая на тебя? – удивился Платон.

– Да, на меня, но я не обижаюсь. Иду дальше и вижу слева Аду. Она стоит у поворота на вашу улицу и разговаривает с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» Ада отвечает: «Да так, пацан какой-то незнакомый». Но я не обижаюсь, потому что чувствую, что я – незнакомый пацан. И меня это не смущает. Я иду по улице, подхожу к дому Розалии, смотрю на него… прохожу мимо ворот, делаю следующий шаг… и оказываюсь в лесу, перед калиткой на участок Ады. Солнца больше нет, потому что ночь, лес тёмный и мрачный, накрапывает дождь, всё как тогда, в тот день. Я стою прямо перед калиткой и точно знаю, что вы стоите на полшага позади меня. Ты – справа, Ада – слева. Я протягиваю руку, нажимаю на мокрую ручку и просыпаюсь.

Платон молчал с полминуты. Но не пил. И смотрел не на друга, а на дом старой ведьмы. И лишь потом спросил:

– Что всё это значит?

– Понятия не имею, – честно ответил Илья. – Ты у нас любитель пораскинуть Таро – ты и объясни, что я вижу последние пять лет. – Ещё одна пауза, за которой последовала горькая усмешка: – Так что напрасно ты сказал, что я из нас самый твёрдый.

– Ты такой и есть. Если бы мне часто снился такой сон, я бы, наверное, уже свихнулся.

– Думаешь, мы ещё не рехнулись?

– Думаю, что да. В смысле – нет.

И они одновременно повернули головы к соседнему дому. Необычному для Подмосковья и очень красивому особняку злой ведьмы. Не кричаще-яркому, пряничному, но элегантному, стильному. Светло-серая штукатурка, тёмно-серый отделочный камень и такая же крыша – ломаная, наводящая на мысль о небольшом французском шато в долине реки Луары. Дом и участок были спроектированы единым ансамблем: ограда, калитка и ворота были выполнены в тех же серых тонах, с тем же отделочным камнем, дорожки напоминали булыжную мостовую, а сад… Сад мог показаться заброшенным, выглядел так, будто проиграл нашествию диких зарослей, и, может, поэтому дети считали соседний участок логовом ведьмы. Но в действительности – в своё время у них это вызвало огромное удивление – Розалия специально приказала создать мрачный, отсылающий к готическому настроению, парк. Как пошутил отец Ады: «Заплатила бешеные деньги за то, что природа сделала бы сама, но постепенно».

– Её дом совсем не изменился, – произнёс Илья.

Но произнёс много позже, когда они сидели за столом гостиной, из южных окон которой открывался вид на соседний особняк. Произнёс после того, как первое насыщение прошло, греющееся в мармите мясо перестало вызывать жадное вожделение и куски они стали брать неспешно. Произнёс, сделав глоток красного из бокала. Произнёс и посмотрел на друзей.

– А с чего ему меняться? – пожал плечами Брызгун.

– Столько лет прошло, а он не обветшал.

– Добротно сделали.

– За любым домом нужно следить.

– За ним ухаживают, – сказала Ада. – Три раза в сезон приезжают люди и приводят дом и участок в порядок. Вылизывают так, словно перед возвращением хозяев.

– Но хозяева не появляются?

– Нет.

– То есть кто-то купил особняк, поддерживает его в порядке, но не живёт и не сдаёт?

– Да.

– И ты не стала узнавать, кому он теперь принадлежит? – Наследникам? – предположил Платон.

– Нет, точно не наследникам, – ответила Ада. – Они приезжали сюда несколько лет, а когда дети подросли – продали дом.

– Кому?

– Я спрашивала у председателя ТСЖ, он ответил, что дом приобрела какая-то компания для своих сотрудников.

– Но сотрудники здесь не появляются? – уточнил Брызгун.

– Разве что сотрудники – это те самые работяги, которые следят за домом, – ответила Ада.

– Странно всё это.

– Согласна.

– Может, кому-то понравились дом и место, но недосуг выбраться? – предположил Илья.

– Возможно.

– Или этому кому-то рассказали о том, что он купил дом ведьмы.

– Нам что, поговорить больше не о чем? – буркнул Платон.

– А зачем мы приехали? – вдруг спросила Ада.

– Поговорить о ведьме?

– Разве нет?

– Можно поиграть в преферанс, – предложил Брызгун. – Поиграем, – пообещала женщина. – Но вряд ли будем молчать во время игры.

– Мы и сейчас не молчим.

– А помните, как мы боялись ходить в лес? – спросил друзей Бархин.

– О, да.

Другое окно гостиной выходило на лес, и теперь все повернулись к нему, силясь разглядеть калитку. Сирень уже сбросила листья, но кусты были настолько густыми, что даже её голые ветви надёжно скрывали выход в ельник.

– Твой папа говорил, что в лесу живёт леший, – с улыбкой припомнил Платон.

– И медведь.

– И ведьма.