День да ночь

Два раза сказал Кречетов "нормально". Лихачев знал, что от скупого на похвалу старшего лейтенанта такое не часто можно услышать.

- В другой раз аккуратней буду и спокойней, - пообещал он. Потом еще раз посмотрел на танки и добавил: - Не нравятся они мне вообще-то. Грубые обводы корпуса, несоразмерно длинный ствол орудия и эти бездарно нарисованные кресты - сплошная безвкусица. Но в таком вот виде смотреть на них даже приятно.

- Правильно рассуждаешь, Лихачев, в таком виде они смотрятся приятно, - согласился Кречетов. - Так что действуй. Назначаю тебя командиром орудия.

- Так я же рядовой, - улыбнулся Лихачев. Шутка старшего лейтенанта ему понравилась.

- Лычки мы тебе повесим. Это я гарантирую.

- А нельзя ли сразу командиром взвода и хоть одну звездочку. Солидней будет.

- Взвод не потянешь, - отказал Кречетов. - Пока орудием командуй, а там видно будет.

И до Лихачева вдруг дошло, что старший лейтенант не шутит. Он и растерялся. Знал, что от старшего лейтенанта всего можно ожидать, но не такого же.

- Я не умею! - взмолился он.

Кречетов встал, расправил гимнастерку.

- Видели! Машину он водить умеет, танки крушить умеет, а командиром орудия быть не умеет! Слушай мой приказ, рядовой Лихачев! Назначаю тебя командиром орудия! Готовься к отражению танковой атаки!

- К отражению? - Лихачев растерялся по-настоящему. - Стрелять, значит?

- Еще как стрелять. Круши их на металлолом для пионеров.

- Слушаюсь! - А что он еще мог сказать? Отказаться? Так старший лейтенант его живьем схарчит, без горчицы.

- И пушку свою береги. - Кречетов посмотрел на исхлестанное пулями и осколками орудие. - В музей мы ее после Победы отдадим. Посмотрит человек и сразу поймет, что такое война. Береги свое орудие. А сдашь в музей, можешь опять за баранку садиться. В мирное время пушка нам ни к чему. Делом будем заниматься. Понял?!

- Понял. - Куда ему было деваться?

- А это что за свалка? - Кречетов пнул ногой гильзу, она покатилась, ударилась о другую, та ударилась сразу о две, и звон пошел по всему окопу. - Гильзы валяются, ящики разбросаны... Лихачев: бардак ликвидировать! Раненых и пленных переправить на КП, привести расчет в нормальный вид!

Так получил свой первый втык уже в должности командира орудия Лихачев. Он с грустью подумал, что врубать ему теперь станут гораздо чаще.

А Кречетов пошел к окопу Исаева. Постоял там, вспомнил каждого. Было отделение Исаева, и нет его. Не научил он своих воевать...

* * *

Вернулся Кречетов на КП и первым делом сел писать донесение в штаб корпуса. Доложил, что ночная атака отбита. Уничтожено одиннадцать танков и до роты пехоты. Мост наш. И еще сообщил, что потери велики: выбыли из строя три четверти личного состава и одно орудие. Отряд, прикрывающий мост, насчитывает сейчас девятнадцать человек. Имеется два орудия с неполными расчетами и восемь ящиков снарядов. Стрелковое оружие боеприпасами обеспечено.

Вот так коротко и доложил. Не мастер был расписывать. А помощи не просил. Сами должны понять. Только потребовал, чтобы как можно быстрей прислали транспорт за ранеными, ибо своим транспортом управиться не может.

Потом вызвал троих оставшихся в строю водителей автобата. Те привычно вытянулись перед старшим лейтенантом. На груди автоматы, у двоих на ремнях, туго перепоясавших кожаные куртки, светло-коричневые кобуры парабеллумов, у третьего на поясе - кинжал. Разжились в бою немецким оружием. Стояли орлами. Те же водители, с которыми не один месяц служил. Высокий, тощий, с лицом, потемневшим от степного солнца и ветров, Гришин, полноватый по военным временам, пухлолицый Туркин да всегда хмурый, будто сердится на кого-то, Ковалев. Те да не те. И чем-то неуловимым стали они похожими друг на друга. Из-за глаз, что ли, которые смотрели сейчас пристальней и серьезней. Видели дальше и знали больше. Посмотрели смерти в лицо. Такое бесследно не проходит.

- Вот вы и солдатами стали, - сказал Кречетов.

Водители молчали. Поняли: это не похвала. Просто они стали другими, и старший лейтенант это отметил.

- Тяжело раненых надо отвезти. Бери, Гришин, "студер" третьего орудия и в медсанбат. Не гони. Не картошку повезешь. Потом передашь в штаб донесение. Если спросят, как у нас, да что, не стесняйся, расскажи, какая здесь свадьба была, какая музыка играла. Сам ушки на макушке держи, смотри в оба. С водителями поговори, порасспрашивай. Они много видят, много знают. Должен сообразить, собираются нам замену послать или нет. Если собираются, то когда... И шементом обратно.

Погрузили в кузов восемь тяжелораненых, да еще двоих подсадили, раненых легко, присматривать в дороге. И отправился Гришин в путь.

Потом втроем пошли к ЗИСу. Один у них ЗИС остался. Второй ночью шальным снарядом накрыло. Кречетов сам забрался в кузов и быстро разыскал припасенные там Воробейчиком два ящика "лимонок". Солдаты отнесли их на КП.

- Вам задание особое, - сказал Кречетов Туркину и Ковалеву, когда ящики с гранатами уложили на землю. - Самое ответственное. В разведку отправитесь.