День денег. Гибель гитариста. Висельник

Тоненькая брюнеточка с распущенными волосами. Действительно, хороша. Но нельзя же вот так хватать первую попавшуюся.

— Проедемся еще.

Они проехались. Видели опять же брюнеток, блондинок, шатенок, полных, худых, средних, высоких, маленьких, с глазами и губами всех оттенков и форм. Но все как-то казалось не то. Глянет Парфенов: нет, брюнеточка была лучше. И решил вернуться к брюнеточке.

Сделали круг, приехали на то место, где брюнеточка стояла.

А она уже не стоит, она уже в машину садится!

Парфенов выскочил, подбежал, успел подхватить брюнеточку под локоток.

Она обернулась, недоумевая, а двое сидевших в машине настоящих мужчин удивились:

— В чем дело, дорогой?

— Мы договаривались, я раньше, мы с ней… Прошу… — и Парфенов почти силой вынул девушку из машины и поставил рядом с собой.

— Я заплачу! — шепнул он ей. — Хорошо заплачу!

— Да мне все равно! — сказала она.

Но настоящим мужчинам было не все равно.

Они вышли и старший из них начал разговор:

— Если вы раньше, зачем она к нам сидеть полезла, так? Все правильно должно быть, так? Вы не пришли раньше, она к нам согласилась, значит, вам придется ждать, так?

— Не так!

— Почему? — удивился старший.

— Потому! — нагло ответил Парфенов.

Девушка засмеялась. Ей нравился этот странный дядька. Да и с одним как-то все-таки… Все-таки она не такая еще привычная. Всего раз десятый…

— Тогда мы будем с вами спорить! — сказал старший, и настоящие мужчины двинулись вперед.

Но на Парфенова напал кураж.

Он сунул руку во внутренний карман и сказал:

— Ну, идите ко мне, идите!

Настоящие мужчины переглянулись.

— Ладно, — сказал старший. — Мы еще с вами увидимся.

— Надеюсь! — гордо сказал Парфенов и повел брюнеточку к своей машине.

— Куда поедем? — спросил водитель.

— То есть? — удивилась девушка. — У вас, что ль, хазы нет?

— Квартиры? Нет. Я думал, у вас. У тебя, — сказал Парфенов.

— Фраера тоже! Отсветили от клиентов, а куда везти — не знают!

— Сама должна соображать, если работаешь! — обрезал ее водитель. — А если любительница, нечего и лезть!

Девушка промолчала.

— Что ж мне с вами делать… — побарабанил пальцами по рулю водитель. — Вот что, — обернулся он к Парфенову. — Я тебя на свою квартиру отвезу. Двести в час. И чтоб полный порядок.

— Гарантирую.

— Деньги вперед. Сколько понадобится?

— Часа два, — сказал Парфенов.

— Ого! — сказала девушка. — Дядя гигант? — и потрепала Парфенова по штанам.

— Поехали, — сказал Парфенов.

Он был недоволен. Рассмотрев девушку вблизи, он увидел, что кожа у нее еще подростково прыщевата, что рот, нарисованный помадой, на самом деле вдвое меньше, что на ресницах комками лепится дешевая тушь… Оставалась надежда, что у нее хоть фигура хороша. Да еще промелькнула странная мысль, что настоящий порок и разврат и должен быть вот с такими вот изъянцами — с прыщами и фальшивыми губами…

Доехали до улицы Вишневой, поднялись по улице вверх, остановились у пятиэтажного дома.

— Сейчас рекогносцировку местности проведу, — по-военному выразился водитель. (Похоже, он и был отставной военный, прирабатывающий к пенсии частным извозом, недаром зеленая армейская рубашка на нем — и на красной шее характерные морщины военно-полевого качества.)

— Между прочим, я тоже двести в час стою, — сказала девушка.

— Ладно, ладно, — ответил Парфенов.

Явился отставник.

— Облом, ребята! Тещу черт принес, стирает, видите ли! Но у меня еще родная мама есть! — утешил он. — Мы ее сейчас попросим погулять — и нет проблем. И дешевле будет стоить: сотня в час.

— И частичные удобства? — спросила девушка.

— Удобства все! — весело сказал отставник, гоня машину. — Только в общем месте, но это разве проблема, когда главное — любовь?

— Коммуналка? — спросила девушка.

— Ну и что? Там комната сорок метров, а потолки — пять!

— Мы там что, летать будем?

— Плачу триста в час, — сказал ей Парфенов. Она его все больше раздражала. И голос какой-то… Ринит у нее, что ли, или просто насморк? Да и фигуру он успел косвенно рассмотреть. Ножки худенькие в черных чулочках из-под короткой юбки высовываются загогулинками, коленочки шишковаты, свитерочек плоско обтягивает стан.

«Но, может, это опять-таки и лучше?!» — возникла недавняя странная мысль.

Приехали в центр, на улицу Бахметьевскую, подрулили к двухэтажному дому, отставник убежал.

И вернулся бодрый:

— Все нормально! Мама, правда, приболела, но она будет за ширмочкой лежать, не встанет. Ну, может, чего-нибудь скажет, она любит на жизнь пожаловаться, маразм! Не обращайте внимания!

Девушка хмыкнула, а Парфенов, в уме своем представлявший уже сцены с нежными девичьими криками и стонами и мужским пламенным рычанием, не хотел, чтобы старушка это слышала.

— Не пойдет, — сказал он.

— Тогда так, — не унывая, сказал ему отставник. — Стольник в зубы этой шалаве и на фиг ее, а я везу тебя туда, куда надо!

— Чего?! — возмутилась брюнеточка.

— Вали, вали! — посоветовал ей отставник, вынул из руки Парфенова сотенную бумажку, которую тот по его слову достал, сунул девице и открыл дверь.

Она, ругаясь сквозь зубы, вылезла из машины.