День Дьявола

Каждый день, приходя с работы, она приносила с собой пару-тройку подарков от детей: проволочные поделки с блестками и отклеившимися в дороге кусочками свадебной фаты. Все они были более или менее одинаковыми: церковь, колокола, большое желтое солнце, – хотя в одном случае присутствовала еще плачущая девочка, а мы с Кэт держались за руки.

– Что такое? – поинтересовался я.

– О господи, это Оливия Браун, – сказала Кэт, поднимая глаза от доски, на которой она крошила лук. – Я сегодня утром полчаса убеждала ее, что ты не собираешься увезти меня от них.

Дети, особенно девочки, хотели обладать ею всецело, их притягивали ее миловидность и та сестринская привязанность, которую она проявляла к ним. У нее на коленях они плакали, об ее рукава вытирали сопливые носы, ее волосы они заплетали цепкими пальчиками в косы, в ее ладони вцеплялись, когда наступало время идти домой.

Дети чисто по наитию сразу же делали ее главной в их жизни. Вот и Грейс, хотя она была намного старше подопечных Кэт, повела себя так же на нашей свадьбе. Единственная дочь Лиз и Джеффа Дайеров и единственный ребенок в Эндландс, она немедленно цеплялась за каждого, кто проявлял к ней хотя бы чуточку внимания. Весь вечер она тенью ходила за Кэт. Они вместе танцевали и подкидывали воздушные шары, сидели рядышком, опустив соломинки в один стакан с лимонадом, а если музыка становилась слишком громкой, говорили что-то друг другу на ухо. Когда Кэт, устав от туфель, сбросила их и ее очаровательные босые ножки замелькали то там, то сям, Грейс надела туфли и ходила в них весь вечер, пока нам не пришло время отправляться в отель рядом с аэропортом, где мы остановились. И когда все вышли из «Кинг Армс» на улицу проводить нас, Грейс дольше всех махала вслед отъезжавшему такси.

– Надеюсь, она не будет слишком грустить, – заметила Кэт. – Я старалась не слишком разочаровывать ее.

– По поводу чего? – спросил я.

– Не знаю, с чего она это взяла, – сказала Кэт, – но бедняжке почему-то кажется, что теперь, когда мы поженились, мы переселимся на ферму твоего отца.

– И что ты ей сказала? – поинтересовался я.

– Что мы приедем навестить ее, как только сможем, – ответила Кэт. – А что еще я могла сказать?

– Она тебе напомнит, ты же понимаешь?

– Да я не против, – отозвалась Кэт. – Ей одиноко.

– Насколько мне известно, она не стремится что-нибудь менять, – сказал я. – И быстро расстается с друзьями.

– Она говорила мне, что ее дразнят, – возразила Кэт.

– Все так говорят.

– Она думала, что я должна родить ребенка.

– Она и сейчас так думает?

– Двоих-троих, вообще-то, – сказала Кэт.

Такси заворачивало за угол, и Кэт напоследок помахала рукой.

– Она такая лапочка, – сказала Кэт. – Я буду скучать по ней.

И действительно, она скучала по Грейс.

Из Испании Кэт отправила ей открытку, а во время долгой автобусной поездки по жаре в Гранаду она решила, что когда в следующий раз встретится с Грейс, то подарит ей медальон, который надевала на свадьбу, – тот старинный, подарок матери.

Но теперь она везла с собой в Эндландс нечто лучшее и с нетерпением ожидала, когда встретится с Грейс, чтобы рассказать новость именно ей.

Родители Кэт были в полном восторге, особенно Барбара, но я предупредил, чтобы она не ждала такой же реакции от Отца. Он не станет придумывать имя ребенку или предлагать украсить свободную комнату рисунками диких зверей.

Здесь, на конечной станции железной дороги, облака низко нависали над холмами, окружавшими ряды домов и магазинчиков, дул холодный ветер, выстуживая улицы. Провинциальный городок Клисроу находился ближе всех к долине, и летом сюда приезжало немало народу поглазеть на замок или прогуляться вдоль реки, но в это время года шумные фургончики с мороженым уже исчезли, а рождественские огни еще не зажглись, и в местечке царил мрак, пропитывавший, как сырость, все вокруг.

Кэт села на скамейку, поставив свой дорожный чемоданчик на землю между ног, и подобрала лежавшую тут же рядом газету. Из заголовка на первой странице следовало, что на двоих детей в муниципальном районе Бернли напали собаки. Младшему из детей был только год. Все первую страницу газеты заполняла фотография происшествия. Как я понял, полиция предполагала, что собаки были натравлены на детей.

Не говоря ни слова, Кэт сложила газету и положила на прежнее место. Она обвела взглядом улицу и коснулась живота. Изменения понемногу становились заметны. В шесть недель он – а Кэт не сомневалась, что это будет мальчик, – был размером с горошину, но у него уже сформировались глаза, позвоночник и пухлые выросты, которым предстояло превратиться в ножки и ручки. Уже скоро она ощутит внутри легкое шевеление, а месяца через два младенец начнет заявлять о себе при помощи пяток и кулачков.

Привокзальные часы показывали, что мы прождали полчаса, и я уже был готов прогуляться до автобусной остановки, чтобы посмотреть, ходит ли еще что-нибудь до долины, но тут послышался шум мотора, и на дороге показался отцовский «Лэнд Ровер».