День Добрых Дел: отголоски истории

Памела вернулась в дом, а Виолетта кивнула головой – пошли. Они обогнули оранжерею, где в зарослях крапивы, сейчас Памела меня прибьет, она сколько раз просила навести здесь порядок, стояли ящики со стеклами, подождите, дайте, я выдеру крапиву. Она достала из-за пояса рабочей куртки перчатки, наклонилась и стала расчищать проход к ящикам. Она со злостью, пусть любуется на мой зад в рейтузах, вырывала крапиву и кидала ее себе за спину. Наконец она выпрямилась, почувствовала, как раскраснелись щеки, ну и что, повернулась и вызывающе взглянула на мужчину – прошу. Но тот продолжал стоять и чему-то – улыбаться. И вот тогда Виолетту охватило смущение, щеки заалели еще ярче, и она стала поправлять косынку, чтобы руками прикрыть свое предательское лицо.

Мужчина молча отстранил ее и пробрался к ящикам, так, пойдемте к инструментам, нам понадобится гвоздодер. Они прошли под навес, мужчина открыл шкаф и стал копаться в инструментах, добрый гвоздодер, сказал он, вытаскивая какую-то железяку. Он опять направился к оранжерее, а Виолетта, Виолетта послушно пошла за ним. Мужчина вставил железяку в угол ящика, поддел его, и доски с невероятным скрипом стали отходить друг от друга. Теперь Виолетте пришлось принимать их одну за другой из рук Питера и складывать доски у забора, не уносите далеко, они еще могут пригодиться. Затем на свет стала вылезать промасленная бумага и какая-то гнилая ветошь, фу, как воняет, а вы что думали, нас здесь будет ждать парфюмерный магазин?

Я тебе еще это припомню, Виолетта быстро сходила в дом, нашла на террасе старый халат и взяла брезентовые перчатки, не хватало еще измазаться еще больше, а то и руки гвоздями продырявить.

Она собрала весь этот мусор и отнесла к старой, вкопанной в землю, металлической бочке, в которой они с Памелой сжигали хворост. Когда она вернулась, Питер, опять улыбаясь, уже убирал рулетку в карман – все, как я и думал, у вас еще пара таких перчаток найдется?

Виолетта принесла ему брезентовые перчатки Памелы. Мужчина надел их, обхватил руками за края стекло и, немного его приподняв, поставил на свой башмак. Теперь попятимся раком, ой, простите, вырвалось. Надо же, он не разучился извиняться. Виолетта также попятилась, но впереди мужчины, который, мелко переступая ногами, стал выбираться из-за угла оранжереи. Такими же мелкими шагами, но уже вперед лицом, он подтащил стекло к лестнице, где уже стояла Памела, и облокотил его:

– Стеклорез нам – не нужен. Но нам понадобится какое-нибудь старое одеяло или большая простынь и – длинные крепкие веревки.

– Старое одеяло-то у меня есть – сказала Памела, – а вот веревки… У меня только веревочки такие, для подвязки, – она нырнула в оранжерею и вернулась с мотком.

– Это – не пойдет, – немного размотав клубок, сказал мужчина, – такие – не выдержат. У меня, в моей подсобке, есть такие, какие нам нужны.

– Виолетта, садись за руль, и давайте оба – за веревками. У меня спагетти варятся, да еще и салат надо сделать, – не обсуждаемым голосом, разворачиваясь к дому, распорядилась Памела.

Это кино будет многосерийным, подумала Виолетта, на воздухе-то – не чувствуется, но как он будет пахнуть в машине, на сиденье рядом, как вдруг мужчина, обтирая носовым платком руки, сказал:

– Если вас что-то смущает, то я могу сесть и рядом с лотками.

У Виолетты опять предательски загорелись щеки. Она быстро отвернулась – пошли к машине, сядете рядом.

Запах, конечно, чувствовался, но совсем не помоечный. Пахло терпко но – мужчиной. Они быстро доехали до поля, где Виолетта, даже не спросив позволения, пошла вслед за мужчиной. Еще издали она разглядела торчащий из земли ручной металлический насос, рядом – сложенный из камней колодец, за постройкой – деревянная кабинка отхожего места. А в самой сторожке, Виолетта бесцеремонно заглянула через плечо мужчины, в самой постройке был удивительный для такого строения порядок – деревянные стены, покрытые разнокалиберными, но тщательно, впритык, досками, а-а, вот зачем тебе доски, такой же деревянный настил пола, кровать с подушкой и одеялом, правда без белья, но опрятные, тазик с каким-то барахлом, тумбочка, на которой стоял стакан с зубной щеткой и еще один – с бритвой, полка с посудой, несколько чашек, развешанные за ручки на вколоченных в стену гвоздях, и зеркальце, прикрученное к балке на черепичном потолке. Питер стоял на коленях и рылся под кроватью. Казалось, его ничуть не смущало бесцеремонное любопытство гостьи. Наконец он поднялся, держа в руках здоровый моток веревки и – опять улыбнулся – а вы думали, что я живу в свинарнике? Виолетта ничего не ответила на этот немой насмешливый вопрос и вышла из сторожки.