День Гнева

– Так вы должны были видеть, как Анна УК-205 была атакована и выведена из строя. – На обезображенных губах явилась тень улыбки. – После боя бойцов совершенно не осталось, и я попытался вернуть её в строй, чтобы предотвратить негативные действия Инфо-кардинала.

– Пускай так, но тогда предоставьте нам информацию, что у вас есть специальные полномочия по введению боевых единиц снова в бой, а так же почему вы не попытались возвратить в строй одного из солдат оперативной группы? Они лучше обучены и экипированы, нежели Анна УК-205.

Как только последние слова произносятся, Маритон понял, что просто так его не выпустят отсюда. Уловив суть вопроса в конечных словах, мужчина осознал, что инфо-священник уже настроен отправить Аккамулярия на суд и для этого нужно основание. Бланк допроса вполне подойдёт, если в нём будет информация, что Маритон отвечал сомнительно.

Только стоило мужчине приготовиться отвечать, и уже рвался открыть рот, дверь в комнатку открывается – кусок стены с механическим звучанием вдвигается в стену, предоставляя на вид иную фигуру.

– Инфо-епископ, моё почтение, – благоговейно молвит инфо-священник. – Что вы хотите?

– Благослови тебя непоколебимые информационные процессы, сын мой, но я беру Аккамулярия Маритона УК-115 под свою опеку.

– Но допрос…

– Подождёт, – обрывает на слове макшинослужитель. – А сейчас он нам нужен, это значит, пойдёт он со мной.

– Хорошо, – тяжело заговорил инфо-священник, убирая руки за спину. – Подозреваемый Маритон УК-115, вы передаётесь в подчинение Инфо-епископа, что должны воспринимать как святую миссию, пока он вновь не отдаст вас нам. Пока свободны.

Маритон поспешил уйти прочь из этой комнаты и вместе с Инфо-епископом, рядом с которым шёл в атаку час назад, вышмыгнул в коридор и направился прямиком за ним. Перед двумя мужчинами стелется длинный коридор, освещённый люстрами и лампами. Стены, обклеенные зелёными обоями на которых сияют блестящие ядовитые узоры, схожие с планами микросхем, а под ногами чувствуется полированная гранитная плитка.

Людей здесь переминается множество – начиная от таких же Аккамуляриев, и заканчивая большими чиновниками, чьи костюмы блистают шиком и лоском.

– Инфо-епископ, – обращается Маритон. – Ваше святейшество, зачем я вам понадобился?

– Святые инфо-духи, ты ещё не понял почему? – возмутился макшинослужитель. – Ты оказался посреди таких событий, о которых и знать не должен и носишь информацию, имеющую важность. И только благодаря этой информации, ты включён во Временный Исполнительный Оперативный Комитет.

– Что? – удивление парня не знает границ. – Как?

– Общим решением. И твоя напарница, кстати, тоже с нами. Мы только тебя искали, чтобы начать совещание. А теперь пошли, не будем тратить времени на обычное и ненужное распространение информации.

Двое слуг Информократии прошли дальше. Вокруг них шныряет множество людей, что всё же говорит о том, что здание, представлявшее центр города и середина всей жизни в нём, в котором пытался привести в жизнь инфо-ересь обезумевший кардинал, не только выжило и функционирует как ранее, но очистившись, стало чем-то вроде оперативного штаба. Только почему-то не видно многих стандартных слуг – уборщиков и рабочих из «А-8» или тех, кто возглавлял отдельные группы обычных работников физического труда из «А-7». Всех их попросту нет, словно они испарились в пространстве не оставив и следа. И всё ширящиеся удивление закономерно выливается в вопрос:

– Инфо-епископ, а где все представители програманнства из «А-8» и «А-7»? Тут же должны быть они в любом случае.

Представитель информационного духовенства молчит. И причём его молчание нельзя сопоставить с волнением или укором совести, скорее банальное недоверие к Маритону и желание укрыть всё в тайне. Но всё же рациональность берёт верх:

– Только потому, что ты состоишь во Временном Исполнительном Оперативном Комитете, тебе можно предоставить данную информацию. Для обеспечения информационной тишины и безопасности, представители програманнства «А-7» и «А-8» отправлены на принудительную «доминус-лоботомию». Им будет проведена операция после которой они станут рабами, пригодными лишь для того, чтобы погибнуть во время работы на тяжёлом производстве.

Маритон не содрогнулся, ибо встречался с таким едва ли не каждый день жизни в Информократии. Но вот дух постепенно берёт тремор от этой выходки, обличённой в форму законной воли. Мужчина не понимает, как можно использовать людской персонал, пускай и уступающий в интеллектуальных способностях высшим слоям, как обычный расходный материал? Не уж, то для нового духовенства и жалость неведома?

– Простите, – с иронией зазвучала речь. – А в чём они таком провинились, что их приговорили к рабству?