День гнева

– Э-э, нет. Я зарекся играть с вами в одной команде! Проконсультировать, посоветовать – пожалуйста. А играть – нет.

Опять вышли на тяжелый разговор, а Спиридонов не любил тяжелых разговоров. Поэтому и выступил с предложением:

– Я, Игорь тебе хорошую компанию подберу: писатели, режиссеры, артисты.

– А поедут?

– Поедут! Интересно же. Да это сладкое слово – халява не на последнем месте.

– Что доктор прописал, – удовлетворенно отметил Смирнов. – Эти ребятки своей непредсказуемостью и раскрепощенностью создадут такую обстановку, что тем людям придется туго в осуществлении любых планов.

– У вас все игра, Александр Иванович, – горько сказал Игорь Дмитриевич. – Поймите же, в эти дни решается судьба этой страны…

– Нашей, – грубо прервал надрывную тираду Смирнов.

– Что – нашей? – не понял Игорь Дмитриевич.

– Мы – не иностранцы. Мы – русские. И Россия – это страна русских. Моя страна. И ваша, Игорь Дмитриевич, если вы еще не иностранец.

51

Весь день в суете и организационных заботах, весь день. К вечеру они с Сырцовым решили смотаться на Коляшину загородную базу за дополнительным снаряжением. Чего-чего, а бюрократизма в Коляшиной структуре не наблюдалось: ни бумажек, ни расписок, ни доверенностей – просто Коляша сказал по телефону, и они были обслужены по первому разряду.

– Пострелять надо. А то я эту машину в первый раз в руках держу, признался Смирнов, включая зажигание. – Где бы нам пострелять, Жора?

– На стрельбище, – логично предложил Сырцов и зевнул – не выспался.

– Ты в своем уме? – мягко поинтересовался Смирнов.

– Где спрятать лист? В лесу, – начал было игры Сырцов, но Смирнов заорал:

– Господи, как вы мне все надоели этой цитатой из Честертона! Никто в простоте словечко не сложит, все выкомаривают чего-то!

– Я вам в простоте сказал: на стрельбище, а вы не поверили, – уличил его Сырцов. – Там рядом у водопровода пустынная поляна – стреляй, не хочу. И внимания никто не обратит: на стрельбище спортсмены из всех видов оружия колотят со страшной силой.

– Так бы сразу и сказал, – ворчливо и несправедливо упрекнул Смирнов и непохоже передразнил: – Где спрятать лист? В лесу!

По кольцевой доехали до поворота довольно быстро. И здесь за баранку сел Сырцов. В этом полузамурованном пространстве он знал никем и нигде официально не зарегистрированные проезды. По колдобинам, через дачные участки, сквозь разломанные заборы шли будто на звук. Все ближе и ближе с настойчивостью отбойного молотка стучали выстрелы. Сырцов сделал поворот, и они выскочили на обещанную им полянку.

Поставили машину понезаметнее, за кустом, ступили на пожухлую иссушенную осеннюю траву. Будто фланируя, обошли, тщательно осматриваясь, милую полянку. Удовлетворившись виденным, вернулись к джипу.

– Не то паяльник, не то дрель, – пренебрежительно вертя в руках израильский автомат "Узи", оценил его стати старый вояка Смирнов, привыкший к массивному автоматическому оружию.

– Это вы зря, – не согласился Сырцов, готовя свой "Узи" к работе. Удобно, легко, красиво.

– Удобно и легко в бане, когда на тебе ничего нет.

– Всем-то вы недовольны! – вдруг рассердился Сырцов и, подбирая по пути выброшенные насытившимися туристами банки-склянки, пошел устанавливать подручные мишени.

– А красиво на концерте Малинина! – зная эстетические пристрастия Сырцова выкрикнул ему в спину неугомонный старикан.

Сырцов не отвечал: ставил шеренгу из консервных банок, пустых и битых бутылок, рваных пакетов, камней и комков глины. Поставил, отошел метров на пять, полюбовался, а затем бойко зашагал, отмеривая дистанцию. Пройдя тридцать шагов (Смирнов считал), остановился и саркастически заявил:

– А теперь смотрите, что бывает в бане и на концерте Малинина.

Не привык к звукам очереди "Узи" Смирнов. Вроде кто-то на большой швейной машинке застрочил. Швейная она-то швейная, но банки подлетали, позвякивая, бутылки с треском разваливались, камни и комья взрывались подобно шрапнели.

– Молодец, – похвалил он скромно приблизившегося Сырцова.

– А, машинка? – насмешливо спросил Сырцов.

– Сейчас узнаю, – ответил Смирнов и двинул устанавливать свою шеренгу.

Ему больше нравились камни и комья глины: малоприметные по сравнению с поделками рук человеческих, они были идеальной мишенью – в них трудно попасть. Отковылял на положенное, откинул палку…

– Мне уж показалось, что вы в городки собрались играть, неутерпел, укусил Сырцов. – А вы в городки как играли, Александр Иванович?

– Так же как стрелял, – сообщил Смирнов и поднял "Узи". Очередь засадил на весь рожок, трижды пройдясь по шеренге и превратив камни и комья в повисшую ненадолго пыль.

– А вы хорошо в городки играли! – криком отметил Сырцов.

– Для того, чтобы пугать и отмахиваться, убегая, – машинка вполне, не реагируя на лукавый комплимент, сказал Смирнов. – Но, в принципе, несерьезно.

– А что серьезно – базука? – обиделся за "Узи" Сырцов.

– Зачем же, – возразил старый вояка и вытащил из-за пазухи парабеллум. – Пару баночек подбрось, а Жора?