День гнева

Никто не ответил на вопрос Маритона. Воины в броне лишь безмолвно выставили перед собой винтовки, и тёмное холодное помещение озарилось ярко-красными копьями света, испепелившими первые ряды дронов Аурэляна. Маритон поднял автомат и использовал единственный шанс и залил огнём плазменную пушку, но всё же она сумела дать ещё один выстрел. Концентрированный пучок светло-синего огня рассёк броню двоих воинов, и смёл их в сторону, прежде чем орудие издало страшный лязг и рухнуло на пол. Машинально воин перевёл дуло автомата на двух выживших дронов и выпустил в них остатки боеприпасов, превращая их в металлолом.

— Ох, Маритон УК-115… я пытался сыграть и проиграл.

Попытка выиграть немного времени перед неминуемым концом провалилась, и Аурэлян сменил гнев на хитрость.

Снова выставив оружие перед собой, и подстёгивая последний магазин, воин грозно сказал:

— Я больше не ношу этого имени. Меня зовут Маритон из Варси. Там…

— Да-да, — без единой эмоции соглашается существо. — Там был твой дом то торжества нашей праведной власти. Ты лучше ответь, что твоей нервной и половой системе преподнести, чтобы доказать нашу силу и заставить тебя отвергнуть все лживые иные учения? — вопрос, несмотря на искажение динамики ясно передал будоражащее мозг безумие в котором погряз последний правитель.

— Мне ничего не нужно, — чеканит холодным голосом Маритон.

— Не ври, у каждого есть искушение, которым он подвержен, которое лелеет его сердце и алчет то, что называют душой. И ты не лишён его… не лишён…

Из пучков света, который видал фонарь над головой Апостола, возникла изящная фигура, ударившая жестоким коварством по сердцу и душе Маритона. Красивая черноволосая девушка в с оливково-зелёными глазами и худыми чертами лица, со стройной фигурой и в привычном наряде Аккамулярия.

— Анна… — проронил с печалью парень.

— Я был там, когда тебя лишили её. Я видел твою боль и горе. Это не справедливо. Но в моей власти, приложив всё совершенство биоинженерных технологий вернуть её. Воссоздать точную копию и дать ей тот характер и память, что и были. И думаю, я смогу создать в нашем праве единственный для вас прецедент… Маритон, — все девяносто динамиков обратились с безумным голосом. — Убей Аурона, отвергни Империю и я дам вам шанс быть вместе. Вот моё слово Апостола.

— Маритон, — мягким, услащающим слух голосом заговорила голограмма девушки, принявшая неестественно реалистичные черты, вставшая напротив возможного полёта снаряда. — Давай будем вместе, прошу тебя. Одно слово и мы будем счастливы… вдвоём.

— Тебя дурманят! — сквозь хрип кричит Аурон, прикованный болью и весом брони к медному полу. — Убей его. Мёртвых ты не вернёшь, а живых спасёшь, Маритон!

Мужчина стоит растерянный, а его дух метается из стороны в сторону. С одной стороны счастливая жизнь с единственной любовью на краю мироздания. Но на другой тысячи жизней, над которыми навис рок быть уничтоженными. Настоящая гражданская война разбушевалась в душе одного человека, чей выбор определит будущее. Палец несколько раз соскальзывал с крючка и возвращался обратно. Что для него Рейх? Не более чем инструмент мести, а тут предлагают возместить всю боль бесчисленными днями счастья и любви. Но та ли эта любовь? От предложения несёт фальшью, и именно эта власть лишила его возможности любить и расправилась с Анной, почему они будет это возмещать? Ещё тысячи подобных историй случаться, если патроны останутся в магазине, но и их полёт станет концом самой надежды на счастливое будущее…. И парень решился:

— Мне сегодня уже предлагали, предлагали любовь и вершить судьбу войны, но я не Всевышний — устало шевелит губами Маритон, и внезапно переходя на громкий возглас. — Но я завершу этот День!

Дуло озарилось ярким свечением, озарившим окончание ствола, и ревущие патроны короткой очередью вылетели из стволины, рассекая голограмму в области груди. Апостол не успел отреагировать. Первый заряд обратил в кровавые ошмётки вместилище безумного интеллекта, разорвав голову как гнилой арбуз, разметав кость и металл в стороны. Второй патрон уничтожил каменное сердце твари, оставив от него кучу проводков и сгнившей плоти. И третий снаряд заляпал ошмётками серой кожи компьютеры, лишив туловища последнего Апостола. Управление Информократии в эту секунду должно было рухнуть, лишиться «божественной» поддержки. Можно только надеется на это, но вопросы войны перестали быть важными для Маритона.

Силуэт девушки пропал, рассеялся как морок. Автомат с лязгом рухнул на медный пол и парень, освободившись от непосильной ноши, пошёл вперёд, в сторону «Крестоносца». Тело командира лежит неподвижно, а голова освобождена от шлема и лицо необычайно спокойно, проявляя смиренность души перед грядущим забвением. Грудь зияет дырой, из которой идёт пар, ставшей причиной по которой ангел смерти сорвался с небес за очередной душой.