День гнева

Синдре думал о том, что его настроение наверняка не было бы таким паршивым, если бы не мрачный пейзаж за паршивым окном паршивого автомобиля. Там все было таким мокрым, серым и землистым – от грязно-желтых полей до мутно-зеленых елей вдоль дороги, темно-красных домов с заросшими мхом черепичными крышами и размытых скрюченных фигур в серых и черных зимних куртках. И ни единого светлого пятнышка, на котором мог бы отдохнуть глаз.

Не говоря о глупом подростке на пассажирском сиденье, который, похоже, так никогда и не повзрослеет.

Синдре вернулся домой только в половине десятого вечера. Тело онемело от усталости и как будто распухло. В приходском доме он разогрел в микроволновке готовое блюдо из «Финдуса», но не сумел разобраться с автоматическими настройками, поэтому внутри колбаска так и осталась холодной.

Дети спали. Микаэла заперлась в гостевой комнате. На лестнице на второй этаж его ждала Анна – совсем в другом настроении, чем вчера. На ней был легкий красный халат длиной до середины бедер. Они покупали его вместе в Уппсале.

Перемены настроения Анны оставались для Синдре самой непостижимой вещью на свете.

– Ты устал, милый? – спросила она. – Прими душ, я тебя намылю.

И повела его наверх, где раздела и усадила в ванну. Мыло пенилось и пахло лавандой. Похоже, Анна купила его только сегодня.

Покончив с мытьем, она вытерла Синдре махровым полотенцем.

Оставив без внимания его эрекцию, Анна вывела Синдре из ванной и подтолкнула к постели, предлагая на нее сесть. А потом встала перед ним на колени и осторожно взяла губами одно из его яичек – обсасывала до боли в мышцах.

Это было то, чего Анна раньше никогда не делала, и это разгорячило и в то же время смутило Синдре.

Потом второе яичко и член, который она медленно полизала, прежде чем взять в рот.

– Осторожно, – предупредил Синдре.

В спальне горели все светильники, и он восторженно смотрел на Анну. Она встретила его взгляд, но член уже исчез между ее губами, а выражение лица довело Синдре почти до оргазма.

Он мягко отстранил ее.

– Сегодня ночью, – прошептала Анна, – демоны будут последним, о чем ты вспомнишь.

Она встала посреди спальни, позволив красному халату соскользнуть с плеч, как будто это было вечернее платье. А потом исполнила что-то вроде танца, который кому-то мог был показаться неуклюжим, потому что Анна не была профессиональной танцовщицей, но при этом так поглаживала себе грудь, что Синдре снова воодушевился. Даже не притронувшись к ней.

Он знал, что это правда. Секс между двумя чистыми людьми возвышен. Здесь нечего стыдиться, потому что не о чем заботиться и нечему противостоять, кроме наслаждения. А оно и есть высшее благословение.

В то же время секс между людьми, которые не верят в Бога, не желают посвятить себя Иисусу и идти по жизни с Господом, – между такими, как Юнни Мохед, например, – нечист и греховен.

Анна шагнула на кровать и села на Синдре верхом.

– Это только начало, – предупредила она, – я хочу, чтобы ты взял меня сзади.

– Подожди, мне надо перезагрузиться, – ответил Синдре.

Но Анна не хотела ждать. Она выдвинула ящик в ночном столике и достала розовый фаллоимитатор.

– Когда ты успела это купить? – удивился Синдре.

Анна легла на спину рядом с ним. Спросила, не хочет ли Синдре ей помочь. Он неуверенно согласился и взял в руки розовую секс-игрушку. При свете потолочной лампы ее наслаждение выглядело бесстыдно-неловким.

При этом, орудуя искусственным членом, Синдре подумал о том, какую плату стоит запросить с Анны за сегодняшний вечер. Близились каникулы. Церковь организовывала для школьников поездку в Трюсиль, в Норвегию, и на это были нужны деньги.

Синдре отвернулся. Недовольная его работой, Анна взяла у него фаллоимитатор. Синдре продолжал сидеть. Он уже понял, что обещание продолжения было поспешным. Сегодня он уже не сможет взять ее ни сзади, ни с какой-либо другой стороны.

Дождавшись ее оргазма, Синдре поднялся и погасил верхний свет. Он чувствовал себя опустошенным и побежденным.

51

Дни приходили и уходили. Серое небо, темные рощи, желтеющие поля и выцветшая зелень хвои вдоль мокрого от дождей асфальта трассы стирали различия между временами года, месяцами, неделями и днями.

Однажды в дверь дома Синдре Форсмана постучали, и сразу все стихло. Такое случалось редко. Синдре читал детям вслух. Эльса тоже слушала, точнее, дремала, положив голову на колени отцу, поскольку мало что понимала из теорий одноглазого Аластора Грюма о противоборстве черной магии.

Антон и Синдре переглянулись. Неужели это Анна уже вернулась? Но она всегда звонила в домофон. Тогда, может, это Микаэла? Но сегодня был редкий день, когда Микаэла заперлась наверху в спальне.

Синдре закрыл книгу и переложил Эльсу на диван.

– Ну что, пойдем посмотрим?

Дети закивали и наперегонки помчались к входной двери. Они скучали по своей няне, стоило той оставить их хоть на минуту. Отчасти это объяснялось любовью, отчасти привычкой. Большую часть дня Анна проводила в стенах дома, за исключением редких прогулок, игр на свежем воздухе и походов в магазин, если у Синдре не было на это времени.