День гнева (сборник)

– Мы его и не увезем, – ответил изобретатель. У него никак не ладилось со шнурком. – Он нас всех уничтожит.

Двое помолчали, глядя на штатского.

– Ну пойдемте, полковник, – сказал генерал.

Они отошли на несколько шагов, и генерал пожал плечами:

– Черт их разберет, этих штатских. Остроумие ученого идиота? «Он нас всех уничтожит…» К сожалению, без них теперь не обойдешься.

– В том-то и беда, – поддакнул полковник.

III

Выпили соки, разнесенные вестовым генерала, и поговорили о погоде и о гольфе. Генерал высказался в пользу тенниса. Несмотря на свои пятьдесят два года, он обладал отличным пищеварением, превосходным здоровьем и почти каждый миг жизни – даже в ходе самых серьезных заседаний в министерстве – ощущал свое тело, крепкое, налитое, все еще жадное на движения и на пищу.

Съели картофельный суп и поговорили об альпинизме. Генерал пожалел, что в наше время молодые офицеры уделяют мало внимания благородному конному спорту. Разговаривая, он тоже постоянно ощущал свое тело, вспомнил о том, как месяца три назад у него начала побаливать поясница и как по совету своего врача он, добавив несколько упражнений в утреннюю зарядку, излечился от этой боли.

Съели второе и припомнили, где и как кого кормили в различных дальних поездках, командировках и компаниях. Генерал рассказал, как одно время было трудно со снабжением в Конго и как все время было легко со снабжением во Вьетнаме. Он единственный из присутствующих был участником военных операций в обеих странах, и, несмотря на то что военные действия трактовались им прежде всего с гастрономической точки зрения, его выслушали в строгом молчании.

Изобретатель в течение всего обеда молчал, скатывая пальцами на столе хлебные шарики. Когда кофе был выпит и члены комиссии закурили, он взял ложечку и постучал ею по чашке.

Все повернулись к нему.

– Попрошу минуту внимания. – Он подался вперед. – Я хотел бы сообщить вам, что параллельно с испытанием самозащищающегося танка я решил на этот раз провести еще один небольшой опыт. Так сказать, изучение реакций у людей, безусловно обреченных на смерть… Несколько слов о причинах, побудивших меня предпринять это скромное исследование. Дело в том, что все вы здесь являетесь военными и, если можно так выразиться, профессионально связаны с убийством. Вот вы, например, генерал, планировали операцию «Убийца» и операцию «Петля» в одной «банановой» республике. И еще несколько им подобных. Кстати, именно в этой стране у меня погиб второй сын.

– Я выражаю вам свое сочувствие, – сказал генерал.

Штатский отмахнулся:

– Благодарю вас… Итак, вы планируете войны, но они предстают перед вами в несколько опосредствованном виде, не правда ли? На карте – в качестве планов, приказов, смет. Такое-то количество пропавших без вести, такое-то – раненых, такое-то – убитых. Одним словом, слишком абстрактно. Так вот, я поставил своей задачей дать вам почувствовать, что это такое – лежать в окопе с пулей в животе или ощущать горящий на спине напалм. Это будет завершением вашего образования. Позволит вам хоть один раз довести начатое дело до логического конца.

Он встал, отбросив стул.

– Итак, имейте в виду, что машина не выключена. Теперь старайтесь не испугаться. Помните, что танк реагирует на Е-волну страха.

И поспешно вышел из столовой.

Зазвонил телефон. Капитан – самый младший здесь по званию, блондин с вьющимися волосами – автоматически потянулся к аппарату:

– Капитан у телефона.

Всем был слышен голос сержанта-артиллериста в трубке.

– Извините, мы уже можем выйти, сэр? То есть мы уже выходим, но выключена ли эта штука?

– Можете, – сказал капитан. – Пообедайте – и чтоб через полчаса быть на месте.

Он положил трубку на рычаг, тупо уставился на нее, затем губы у него шевельнулись, испуг мелькнул в глазах, и он схватил трубку опять:

– Эй, сержант! Кто там есть! Эй! – Он кричал так громко, что вены у него на шее набухли. – Эй, сержант!

Он опустил трубку и растерянно посмотрел на присутствующих:

– Пожалуй, этим нельзя выходить, раз такое дело. А? – Он вскочил и выбежал из павильона.

Остальные тоже встали.

Солнце заливало остров отчаянной жаркой белизной. Все как бы плыло в голубоватом мареве, в отблесках океанской равнины. По песку от блиндажа шагали две фигурки.

– Эй, сержант! – закричал капитан. – Эй, опасность! – Он замахал руками в тщетной надежде, что артиллеристы поймут эти знаки как приказ вернуться в блиндаж.

– Минутку, – сказал полковник. У него отвисла челюсть. – А мы?

Генерал с салфеткой в руке посмотрел на него. Он побледнел, и эта бледность как бы передалась всем. Полковник вдруг сорвался с места и, согнувшись, с быстротой почти непостижимой бросился к зарослям бамбука.

А в следующий момент раздался резкий свист. Сверкнуло пламя, звук выстрела и грохот разрыва слились в одно. Горьковато, напоминая войну, беду, несчастье, пахнуло пороховым дымом.

IV

Полковник, раненный осколками, сидел в окопе, сжавшись, и прислушивался к рычанью танка неподалеку.