День Гнева (СИ)

Гален задумался, явно впав в борьбу с внутренними противоречиями. Юноша понимает — только что он по легкомыслию, навеянному революционными посылами, выдал секрет культа — никто, кроме посвящённых членов не должен знать про сообщество. Но с другой стороны он приведёт своего первого адепта, который станет ещё одним шажком на пути к победе мировой коммунистической революции.

— Хорошо, — с безумным свечением в очах выпалил юноша. — Пошли за мной, и я приведу тебя к нашему святому учителю.

Гален быстрым шагом рванул вперёд, и каблук его туфель застучал по брусчатке и Маритон аккуратно пошёл за ним, уходя прочь от этого прекрасного места, уже разворачивая в мыслях все вероятности того, к чему может привести его поступок.

Вокруг так же витает вечерняя прохлада, но с каждой минутой она превращается в ночной хлад, а небосвод постепенно окрашивается во всё более тёмные тона, показывая людям космическое пространство во всей его красе. Но большинство людей не замечают этого, ибо всё внимание душ и жизней привлёк новый порядок, вознёсший город на столпы порядка и развития.

Проходя всё дальше по городу, Маритон и Гален прошли за дорогу, перейдя через автомобильную развилку и выйдя на новый тротуар, ринулись через дворы, образованные домами, которые возвели практически у дорог и улочек. Высокие жилые постройки, утыкающиеся крышами в небосвод, настолько серые и тёмные, что с каждой минутой всё больше сливаются с наступающей тьмой и только свет в квадратных окнах отличает эти дома от нежилых обелисков — памятников Рейху, возведённых в благодарственном монументальном искусстве, чтобы укрепить веру населения в могущество и избранность Империи.

— Так куда мы идём? — вопрошает сквозь уже почти ночную мглу Маритон, не поспевающий за пареньком, которого словно локомотив тащит вперёд.

— Увидишь, — с лёгкой отдышкой отвечает Гален. — Давай-давай, ещё немного осталось.

Маритон едва поднажал, чтобы не отставать от юноши, который практически бегом пересекает местность. Деревья, кусты, лавочки, дворы, заборы — всё это смешалось в единую композицию искусства обустройства дворов в Рейхе. Бывшему Аккамулярию, проработавшему множество лет на должности, схожей со званием следователя, нет дела до окружающей среды, ибо его заботит только цель и куда она заведёт.

Двор за двором, улочка за улочкой и Гален заходит в прямом смысле в тупик. Четыре двадцатиэтажных постройки примкнули одна к другой и образовали широкий и довольно просторный двор со своим садиком, детской площадкой и бесодкой, где вместе с ними умещаются парковочные места

— Вот, посмотри, — обратился Гален к Маритону, вытянув руку в сторону здания по левую сторону, чей фасад представлен серой отделкой, украшенной геральдическими знаками из оранжевой меди. — Вон там наша коммуна.

— Так пошли.

Гален повернулся и встал лицом к лицу с Маритоном, уставив на того суровый взгляд янтарных глаз, пытаясь рассмотреть что-то в механическом оке мужчины, полыхающее ярко-красным заревом диодов.

— Сначала дай мне обещание, — дрожащим голоском Гален заговорил. — Ты должен дать слово, что никому не раскроешь положение нашей коммуны. Нас, истинных либеральных людей и равных коммунистов осталось так мало, что нужно беречь друг друга. Хорошо?

— Да. Обещаю. А теперь пошли.

Гален медленно зашагал к крыльцу и, преодолев тринадцать ступеней, оказывается рядом с массивной металлической дверью. Датчики реакции на движение тут же загораются, обливая пространство ярким светом, открывая все детали, сокрытые за тьмой. Дверь отпирается и двое входят в подъезд.

— А тут темно, — но тут же загорается свет ламп и Маритон переходит на иную фразу. — Как же всё серо.

Гален ничего не сказал. Он лишь поднялся на первый этаж и встал напротив деревянной резной двери, сделанной из тёмного дуба с номерным знаком «2». Три громких и сильных удара в дверь и откуда-то из-за стеной тут же послышались звуки топота и ощущения приближения кого-то с той стороны. Мгновение и с другой стороны доносится вопрос:

— Кто смеет прервать мой покой?

— Ранний свет свободного алого рассвета, товарищ мой.

— Добро пожаловать в коммуну.

Дверь распахивается, и Гален спешит скрыться за родными стенами. Маритон идёт за ним, но тут же останавливается — мужская ладонь упирается в грудь и глухой тяжёлый бас полился из-под алого капюшона:

— Ты кто? — широкий мужчина разворачивается к юноше и все складки и ткани на красном балахоне характерно зашуршали и бас наполнился недовольством. — Гален, ты кого привёл в нашу коммуну? Ты ополоумел?

— Нет, подожди, — оправдательной интонацией с жестикуляцией заговорил паренёк. — Это новенький. Я его привёл, потому что он решился стать членом культа. Он новый адепт.

— Да, — вмешался Маритон. — Когда парень сказал, чем вы тут занимаетесь, я понял, что к вам мне и нужно. Я разделяю ваши либеральные убеждения. И коммунистические тоже.