День и ночь

Магиба. Я еще не совсем сошел с ума. Ваша трусость и коварство прогремели по всей Африке от Анголы до Эритреи.

Карсон. Разве что вы нас пролоббируете, Дик.

Магиба. Нет, спасибо, не надо. Знаем мы это ваше лобби. Мне уже предлагали прислать в Камба-Сити журналиста, который будет лоббировать наши интересы. Я ответил им, что он может спокойно заниматься этим и из Лондона. Я в курсе, что британская пресса боготворит систему лобби. Ведь система позволяет журналистам и политикам кичиться традиционными свободами и сообщать при этом читателю ровно столько правды, сколько им кажется необходимым. Когда вы предоставили нам независимость – именно так правила гостеприимства велят нам именовать вооруженную победу Национального фронта, – единственная газета в Камбаве находилась в собственности одного английского джентльмена. Разве я не прав, Джеффри?

Карсон. Не совсем, сэр…

Магиба. Ах да, он, конечно, не был джентльменом – это был просто богатый титулованный англичанишка. Только представьте себе: мы – молодая независимая страна, но единственная наша англоязычная газета – по-прежнему часть Британской империи. Даже хуже, семейной империи – пиратского флота с желтыми парусами. Неплохо сказано, мистер Вагнер?

Вагнер. Вы хотели сказать – с черными парусами?

«Рут». Дурак. Он хотел сказать – под парусами ваших желтых листков.

Магиба. Я имел в виду газетную бумагу…

Вагнер. Ах да, очень неплохо сказано!

Магиба. Разумеется, многие отрасли нашей промышленности находятся под контролем заморского капитала. У нас много – подчеркиваю, много – зарубежных партнеров. Чтобы не ходить далеко за примером, возьмем хотя бы «Горнодобывающую корпорацию Камбаве». Отсюда легко сделать вывод, мистер Вагнер, что к английским джентльменам, как таковым, мы не питаем никаких предрассудков. Но газета… газета – это не совсем то же, что рудник, банк или авиационная компания: газета – это глас народный, а наша газета была гласом английского миллионера.

Вагнер. Кого именно?

Карсон. Вашего хозяина, Дик.

Вагнер. Вот как… но я же тогда еще не работал в «Мире по воскресеньям»!

Магиба. А я лично к вам никаких претензий и не предъявляю, мистер Вагнер.

Вагнер. Знали бы вы, что я сам о нем думаю.

Магиба. Разумеется, я даю себе отчет в том, что вы всего лишь один из матросов на флагманском корабле.

Вагнер. Сэр, с тех пор, когда мы были рабами на галере, минуло уже немало времени. Нортклифф мог уволить репортера, если тот носил не ту модель шляпы. Буквально так. Существовало такое понятие, как шляпа в стиле «Дейли мейл», и он требовал, чтобы все репортеры носили именно такие. Пока его интересы не переключились с газеты на что-то другое. На авиацию или на хлебопечение, я уж не упомню… Но эти времена прошли безвозвратно.

Магиба. Разумеется, мистер Вагнер. Сейчас от вас требуют носить правильную шляпу исключительно в метафорическом смысле.

Вагнер. При всем уважении к вам, сэр, посмею заявить, что вы недооцениваете власть организованного труда. Влияние нашего профессионального союза. Признаю, что даже в те времена, когда начинал работать я, владелец газеты мог уволить репортера за неправильную шляпу. Но теперь все обстоит совершенно иначе.

Рут. Теперь за шляпу его увольняет профсоюз.

Вагнер. Я вижу, вы многому научились у этого щенка Милна.

Рут. Щенка Милна? (Не скрывая больше своего гнева?) Ну, теперь-то, когда его нет рядом, вы можете позволить себе говорить о нем в снисходительном тоне!

Кар сон. Похоже, мы уклонились в сторону от той темы, которую затронул его превосходительство.

Маги б а. А может, и не уклонились. Вы говорите ужасно интересные вещи, мистер Вагнер.

Вагнер. У нас есть общий друг, который утверждает, что журналист свободнее, когда владелец газеты надежнее охраняет права журналиста, чем его собратья по профессии.

Рут. А разве это не так, идиот? Даже Нортклифф мог уволить человека только из собственной газеты, да и то сейчас бы ему пришлось отвечать перед трудовыми организациями, которые могут заставить даже банки выплачивать возмещение убытков уволенному кассиру-растратчику. К тому же Нортклиффу приходилось подумать дважды перед тем, как уволить талантливого репортера, потому что на следующий день уволенного взяла бы на работу конкурирующая газета. Но если репортеру не повезет в наши дни и он станет жертвой травли, организованной коллегами по цеху, то он пропал: ни одна газета в стране не возьмет его на работу, поскольку профсоюзы не отвечают ни перед кем за свои действия.

Вагнер. Они отвечают перед демократически избранными органами правления, представляющими интересы рядовых членов.

Рут. Вагнер, неужели вы законченный тупица?

Карсон. Рут…

Рут. Если воплотить в жизнь вашу утопию, то в мире будущего интересы рядовых карманников будут представлять демократически избранные органы, состоящие из медвежатников.

Магиба (наслаждаясь возникшей ситуацией). Ну и что вы на это скажете, мистер Вагнер?