День и ночь, 2007 № 11–12

— И вот, — продолжил после минутного молчания Омар, — пока все вы, великие воины, сидите здесь, в Ираке и Афганистане проклятые американцы убивают наших братьев. А каждый из вас думает, что его это не касается. Он ведь спрятался в укромном месте, в Молдавии. Бомбы янки меня не достанут здесь, говорите вы, и идете в «МакДональдс», пить «Кока-колу», и снимать местных девочек. Весь город знает, что арабы сидят в «МакДональдсе» и снимают девочек! Позор!

— Позор! — выкрикнул Абдулла, радуясь, что внимание собравшихся переключилось с его персонального на всеобщий позор.

— Правильно, Абдулла, — ласково согласился Омар, — правильно.

— Но что мы можем сделать? — всплеснул руками кто-то в зале, судя по окладистой бороде, выходец из Алжира. — Что мы можем сделать здесь, сидя без оружия, в окружении четырех миллионов человек, не исповедующих нашу веру?! Помните, сюда приезжал этот сын свиньи, Блэр? Напомнить вам, что было тогда?!

Зал горестно охнул. Когда в Молдавии проездом останавливался премьер-министр Англии, всех местных арабов на три дня выслали в курортную зону Вадул-луй-Вод. «Пускай промочат ноги», — говорил об этом директор СИБ Константин Танасе.

— И что? — возразил Омар алжирцу. — Хочешь сказать, что вы были очень этим расстроены? Да ничего подобного! Наоборот. Вы все в глубине души были рады, потому что это послужило оправданием вашего бездействия!

— Но если мы, к примеру, убьем американца, нас всех вышлют отсюда! — звонко выкрикнули из зала.

— Зачем убивать американца здесь, если вы можете помочь своим братьям по джихаду совсем другим способом? — мягко спросил Омар.

Зал приуныл. Стало понятно, что речь пойдет о пожертвованиях. Мужчины с легкими вздохами потянулись к кошелькам, женщина смотрели на них нервно и неодобрительно.

— Я вижу, — довольно сказал Омар, — что вы правильно меня поняли. Нашим братьям нужно оружие, но оружие в этом мире никому не дают просто так. Никто еще не подходил ко мне и не говорил: брат Омар, вот тебе оружие.

— Брат Омар, — поднялся в зале плотный старичок, держа в вытянутой руке полуметровый нож, — вот тебе оружие.

— Это плохое оружие для войны против неверных, — смеясь вместе со всеми, ответил Омар, — которые оснащены дьявольски умной техникой. Их бомбы умнее ученых, на их солдатах — тонны вооружения. Хвати бороться с псами голыми руками и камнями. Пора отвечать врагу тем же, чем он пакостит нам.

— Неужели ты говоришь о том, что сделали наши братья в Нью-Йорке, этом Вавилоне нечестивых? — нервно дрожа, выкрикнул Абдулла, — В таком случае я буду первым, кто сядет за штурвал самолета.

— Об этом, — строго посмотрел Омар на Абдуллу, — мы еще поговорим. И не распускайте языки. Пусть каждый знает, что за ним следят тысячи глаз, его слушают сотни ушей, готовы схватить миллионы рук.

— Омар, — стал возмущенно протестовать плотный старичок, — ты что-то замышляешь и мы имеем право знать, что. В конце концов, нам интересно будет знать, на что пойдут наши деньги.

— Ты расстроен не неведением, — ухмыляясь сказал Омар, — брат мой. Ты расстроен тем, что тебе приходиться раскошелиться.

Зал загоготал. По рядам шли помощники Омара, собирая деньги. Если сумма пожертвования казалась им недостаточной, они надолго застывали вокруг жертвователя. Они стояли до тех пор, пока тот, покраснев, не добавлял в кружку еще денег. Когда кружка наполнялась, сборщики пожертвований относили ее к стеклянному ящику, установленному у трибуны оратора, и высыпали туда деньги. Постепенно ящик наполнялся. Он был очень большим, и скорость, с которой он наполнялся, вызывала у присутствующих энтузиазм. Это был маленький секрет Омара: ящик был изготовлен по его заказу умелым стеклодувом, и внутри был гораздо меньше, чем сказался снаружи. Воодушевившись, жертвователи добавляли деньги в кружку снова и снова. Все шло отлично.

— Не скупитесь, братья, — подбадривал их Омар, — ваши деньги пойдут на правое дело. Поверьте мне, каждый доллар, который вы отдадите на правую борьбу, будет стоит жизни трем-пяти американским шакалам. И пусть не вы убьете их своими руками, но руки, которые сделают это, будут держать оружие, купленное на ваши деньги.

— А мне бы хотелось, — настаивал Абдулла, — не только пожертвовать деньги, но и сделать еще кое-что.

— Ну, так пожертвуй сначала!

— Само собой, — опустил Абдулла деньги в кружку, — так вот, я бы хотел лично принять участие в борьбе.

— Чем обусловлено твое нетерпение, брат мой?

— Мне нечего делать, — выкрикнул Абдулла, вращая глазами, — в этой земле неверных, я устал жить среди тех, кто не знает Аллаха, я хочу уехать туда, где идут сражения, и умереть за истинную веру!!!