День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии

По состоянию на 10 августа число беженцев из Южной Осетии на территории России составило более 24 тысяч человек. Большинство беженцев ранены или находятся в тяжелом состоянии от перенесенных страданий.

«Это ад, мы вынуждены скрываться в подвалах с ранеными, – говорит пожилой беженец из Южной Осетии Тенгиз Хубулов, которого с осколочным ранением доставили во Владикавказ 13 августа. – Тяжелораненые умирают из-за отсутствия медикаментов и элементарной медпомощи, а их тела находятся в тех же подвалах, где прячутся дети и женщины. Люди без воды, еды, медикаментов – они теряют надежду. До сих пор во многих районах идет стрельба. Меня, невестку и внуков, а также наших соседей с их детьми удалось эвакуировать, но мне неизвестна судьба моего сына, даже не знаю, жив ли он». Главный врач клинической больницы Владикавказа Казбек Гусов рассказал «Новой газете», что к ним поступили 94 мирных жителя, раненных в Цхинвале, большинство – с минно-взрывными и огнестрельными ранениями.

Есть свидетельства, что спастись удалось не всем беженцам. По словам очевидцев, 8 августа грузинскими силами, контролировавшими Цхинвал, были сожжены два микроавтобуса с детьми, которых пытались переправить во Владикавказ, – передает осетинское радио и телевидение. Множество раненых скопилось и в разрушенной республиканской больнице в Цхинвале, где врачи продолжали спасать жизни людей. Хирургия, реанимация, операционная были оборудованы в закоулках больничного подвала, рядом с койками, где лежали раненые и умирающие. Умерших выносили наверх, освобождая места для новых раненых. Каждый день в больницу несли новых пострадавших, случайно обнаруженных соседями, рискнувшими наконец выйти из подвалов, где они укрывались.

«Самолетами бомбили, „Градом“ в нас стреляли, танками в нас стреляли, обстреливали. Столько людей погибло. Мы еще даже не знаем половины тех, кто погиб» (НТВ).

«То, что показывают по телевизору, – ничто по сравнению с тем, что происходит. Всюду трупы, кровь, перевернутые машины, зданий нет, все горит, везде человеческие мозги, оторванные конечности» («Независимая газета»).

«В селе Джунари вышли на околицу взрослые женщины с белыми платками в руках, и их расстреляли в упор. В Цунари много парней забрали в плен, никто не знает об их участи» («Московский комсомолец»).

«Грузины ведут себя хуже, чем фашисты! Когда они входили в город, то заглядывали к людям в дома и спрашивали, есть ли вооружение в доме. От мирных людей следовал ответ, что нет. После этого к ним в квартиру или дом грузины кидали гранату! Но я пока остаюсь здесь, на своей родине. Ехать мне совершенно некуда» («Московский комсомолец»).

«С нами в подвале дети были, все сидели молча, терпели. Мальчики-подростки считали себя взрослыми мужчинами, бегали в пекарню за два квартала, чтобы принести старикам хлеба. В пекарне работали женщины-инвалиды. Под обстрелами продолжали печь лепешки. Когда у них разбомбили здание, они ставили тесто и под открытым небом в одной-единственной уцелевшей духовке пекли в три смены хлеб. Потом пекарню блокировали грузинские боевики. Мы несколько дней ничего не ели» («Московский комсомолец»).

Невозможно оценить потери и страдания мирных жителей Цхинвала и юго-осетинских сел, по которым прошла война. Они находились в ужасных условиях, часто без еды и медицинской помощи, не имея возможности вернуться в свои дома (если было куда возвращаться). Они со страхом ждали известий от своих родных, беспокоясь и за успевших уехать, и за тех, кто был разлучен с ними, но остался в осажденном городе, на полях сражений. Только в первые дни войны, по официальным данным, в Цхинвале погибли 1400 человек. Общее число потерь среди жителей города перевалило за 2000 человек. Реальные цифры потерь в республике в целом намного выше. К ним нужно присоединить погибших жителей многих юго-осетинских сел, по которым прошли бои, – многие из них были полностью стерты с лица земли. Практически в каждой семье скорбят по убитым родственникам. Тысячи людей остались без крова. Для того чтобы народ Южной Осетии смог снова вернуться к мирной жизни, понадобится не один год.

Люди, пришедшие на землю Южной Осетии для «наведения порядка», глумились над святынями: разрушали кладбища, древние алтари, храмы. Отец Георгий, епископ Аланский: «Я епископ этой территории, я лишился почти всей своей паствы. Я лишился многих детей духовных, которых просто вырезали, уничтожили, сожгли, это объяснить невозможно, только из-за того, что мы не грузины – русские, евреи, осетины, армяне, которые остались жить здесь. Был епископом Аланским, а сейчас епископ развалин небольшого кладбища, разоренного народа. Я сам живой свидетель тому, что они вытворяли. Я не могу говорить, вы меня простите. Я потерял очень многих. В прошлую войну в 1992 году я потерял троих братьев, сейчас я потерял все».