День казни

- Я никогда не говорю того, чего не знаю, запомни это навсегда! - с достоинством сказал Кирликир. Он заметно осмелел, от опасливой осторожности, которую будущий больной подметил в нем в первые минуты знакомства, не осталось и следа. Теперь, совершенно успокоившись насчет своего соседа и не опасаясь никаких пинков, он смело повел застольную беседу и выказал себя завзятым тамадой. А что еще надо в наше время твари крысиного рода-племени?.. Посиживай, ешь спокойно колбаску, накачивайся потихоньку винными парами и благодари аллаха, что никто тебя не пинает ни в бок, ни в голову. Эти последние слова, как на табло, зажглись вдруг в мозгу будущего больного. "Что еще за пинок, почему он должен бояться пинков?" - раздраженно подумал он и понял мгновенно, что у него тоже прорезалась способность читать кое-какие мысли своего удивительного собеседника.

- С моего разрешения, сосед! - заявил Кирлйкир. - Если не будет на то моего соизволения, ты ничего, ни единой буковки то-есть, не прочитаешь!... Он выпрямил указательный палец - коготь правой лапки, и поднял его вверх. У меня, мой дорогой, пока нет права вмешиваться в интеллектуальную эволюцию и ускорять ее.

Будущий больной согласно кивнул, и точно таким кивком ответил ему Кирликир.

- Тяпнем еще по полста! - попросил он.

- С удовольствием! Твое здоровье, Кирликир! - и будущий больной налил водки в стакан и разом ее выпил. Кирликир, отдуваясь и отфыркиваясь, сунул в рот кружочек колбасы побольше и сказал:

- Хорошее слово - тяпнуть! А я и не знал. Выпить, хлебнуть, наподдать... и тяпнуть! Это, кажется, наиболее употребительный в ваших краях глагол, а? Да перейдут ко мне твои боли!..

Будущий больной вздрогнул и оглянулся по сторонам, потому что эти слова мог сказать лишь фельдшер Махмуд. Но фельдшер Махмуд в этот момент был за тридевять земель отсюда, и его голосом, со всеми его интонациями и своеобразным мягким выговором вещал Кирликир, и делал это, может быть, не только ради шутки. Скорее всего не ради шутки, а ради подтверждения своего всеведения и всемогущества,

Кирликир усмехнулся, но не стал акцентировать свое внимание на очередном замешательстве будущего больного.

- Так вот, я хотел рассказать тебе о Самандарове из третьего подъезда, а ты все отвлекаешь меня мелочами и сбиваешь с мысли. Ты закуси, закуси, а не то опьянеешь.

Будущий больной послушался его и, сделав себе бутерброд с колбасой, стал есть. Кирликир, прикрыв один глаз, продолжал:

- Три. дня тому назад у Самандарова на слизистой оболочке двенадцатиперстной кишки образовалась опухоль величиной с горошину... А этому идиоту и невдомек пока. - Кирликир открыл закрытый глаз и посмотрел в оба на собеседника, - и будущему больному почудилась в этом взгляде укоризна. - Я знаю, как кого назвать, ты не беспокойся. Умного с глупцом не спутаю, уж будь надежен на этот счет. Ты, к примеру, не так, чтобы был умен, но человек хороший, это без сомнения. А Самандаров кругом дурак. И отец был дураком, и сам дурак. Хочешь знать, почему? А вот выслушай и рассуди сам. У Самандарова дома денег восемьсот тысяч. И не в старых рублях, учти, а в новых. Я уже не говорю о золоте и бриллиантах, которые он прячет в отцовском доме, в Агдаме. И все это богатство нажито на табачной фабрике, вот на этой пресловутой "Авроре". За счет не сортных добавок... Попросту - отравы. Смекаешь? Отравляя людей, он наживал себе деньги. Нет, ты пойми меня правильно! Я не против предприимчивости. Умелому - и слава, и благо!.. Люди цеха левые открывают, торгуют, наживают, проживают... До них мне дела нет!.. Опять же, умелому - дай бог! Такие нынче времена, что приходится вертеться, да, да! Ты по себе не суди, ты растяпа, анахронизм по нынешним временам. Не можешь штанов приличных себе купить! Ну да не о штанах сейчас речь. Этот мерзавец, я о Самандарове говорю, взял себе за правило каждое лето ездить в Сочи или Кисловодск. Положит себе в карман тысяч тридцать и вроде бы сердце больное ездит лечить. Растлевает с помощью своих проклятых денег пятнадцати-шестнадцатилетних девочек, а потом возвращается домой, к жене своей. А я ведь предупреждал его, я во сне к нему являлся, тоже ведь душа у меня не железная, пугал его, увещевал, будь мол, человеком, имей жалость к малым, неразумным детям, не ломай им жизнь, а то ведь поплатишься, ах, как поплатишься за все свои мерзопакостные дела!.. Да что толку, с дураком говорить! Знаешь, что он отвечал мне? Трепись больше, говорил он мне, я тебя, как облупленного, знаю, ты из ОБХСС нашего района, за язык меня тянешь, выведать кое-что хочешь. Каков! Ну что с этаким дураком говорить, а, сосед? И вот - результат. Через шесть месяцев горошина вырастет и станет с куриное яичко, и пойдут метастазы по всему желудочно-кишечному тракту, оттуда - в легкие... и капут! Оплачут, отпоют - и в землю закопают. Налей, прошу тебя, а то совсем настроение испортилось... - и Кирликир нервно прочистил себе горло.