День, когда я исчезла

– Люди стали гораздо больше делиться информацией с окружающими, буквально выставляя свою жизнь напоказ. А преступники этим пользуются и добывают нужные данные.

Ёнён в замешательстве хотела что-то уточнить, но Санми ее перебила:

– Ты можешь не принимать того факта, что преступник не знал, кого взламывает, но таков современный мир. Поэтому нет смысла спорить со мной. Сейчас за временем не поспеваешь именно ты.

«Должно быть, у нее слишком много стресса от переизбытка информации», – подумала Санми. Ёнён долго молчала, а затем произнесла:

– Наверное, вы в чем-то и правы. Но мне сейчас некогда об этом задумываться. Честно говоря, есть еще кое-что странное. – Ёнён рассказала о сумке. Санми не смогла скрыть удивление.

– Сумка, которую вы мне недавно отдали… когда именно вы ее забрали из больницы?

Санми отошла от стола, на который только что опиралась, и скрестила руки на груди. Она прекрасно помнила, как забирала сумку. Ей нужно было время, чтобы вспомнить, когда это произошло:

– Кажется… три года назад. Все это время сумка находилась в больнице, но потом мне сказали, что они больше не могут ее хранить, поэтому я решила забрать ее домой.

Санми попыталась вспомнить, как ей передавали сумку. Она даже не открыла и не проверила ее. На это не было никаких причин.

– Сумка, которую вам дали в больнице, и та, которая сейчас у меня, – это одна и та же сумка?

– Конечно.

– Но она не моя. Правда не моя!

Санми пристально смотрела на сидящую в смятении Ёнён. Женщина не была в замешательстве. Она только переживала о том, как Ёнён справляется с новой информацией.

– Разве такое возможно? Сумку хранили в больнице прямо с момента происшествия.

Санми вспомнила, как она пришла в больницу за сумкой. Это был сложный период, она чувствовала себя жутко измотанной. Никакой прически, неопрятные волосы, бесформенная одежда. Тогда ее было не узнать. На нее свалилось много как запланированных, так и совершенно неожиданных дел; собственное будущее казалось ей туманным. Как раз такими и были последние десять лет ее жизни. Каждый человек, живущий в этом жестоком и несправедливом мире, сталкивается с чувством, будто вынужден идти в одиночку по пути, имея множество вопросов и ни одного ответа. Санми была таким человеком; во всяком случае, ей так казалось. Что касается сумки, Санми была уверена, что не могла взять чужую вещь. Другого варианта и быть не могло.

Ким Ёнён кивнула и сказала:

– Удостоверение личности и банковская карта в сумке действительно мои. Но косметичка, пудра… это все чужое. Да и сама сумка новая! Как такое может быть?

Санми была уверена, что она, в отличие от Ёнён, все понимает, ведь последние одиннадцать лет провела в здравом уме и твердой памяти. Но сейчас Санми была в замешательстве: о чем именно говорит эта перепуганная девочка? Женщина, стоя у противоположной стороны кухонного стола, потерла ладони, чтобы хоть как-то занять руки.

Санми представила свою дочь, повзрослевшую на столько же, на сколько она состарилась, ее охватила неимоверная грусть, а может, это были совсем другие чувства. Санми решила уточнить:

– Что ты имеешь в виду? Значит, удостоверение личности и банковская карта твои, но сумка, косметичка, кошелек – другого человека?

– По крайней мере, не мои точно.

«Верно подмечено», – подумала Санми. На ее взгляд, сумка была в хорошем состоянии. Владелец сумки, должно быть, очень бережно пользовался ею всего несколько месяцев.

– Да, мне тоже она показалась довольно новой. Но разве такая подмена возможна?

– Кто-то взял и подменил все вещи, кроме тех, что подтверждают личность. Видимо, это произошло, пока сумка хранилась в больнице.

Санми, покачивая головой, воскликнула:

– Да как такое…

С ума сойти. На ум приходит только одна догадка. Вдруг Санми предположила:

– А может, ты сама купила ее до падения с крыши?

Исхудавшее тело Ёнён, совсем непохожее на то, что было раньше, напоминало тонкую веточку, готовую вот-вот обломиться в любой момент. Даже цвет ее кожи вызывал ассоциации с высохшим деревом. Волосы до плеч, аккуратно собранные сзади, были безжизненными и ломкими. Вдруг Санми осознала, насколько чужой для нее была Ёнён, да и сама Ёнён наверняка тоже это чувствовала. Удивительно, как Ёнён еще ни о чем не догадалась. Но если б догадалась, Санми бы сразу это почувствовала.

Может, она лишь притворяется, что не боится меня? Но есть ли у нее силы на притворство?

Услышав сомнения Санми по поводу сумки, Ёнён решительно покачала головой:

– Разве я бы стала ходить по магазинам, когда Сугён погибла? И дело не только в сумке. Получается, я поменяла и косметичку, и ее содержимое? Кроме того, судя по всему, кошельком и пудрой пользовались уже долгое время.

– А может, ты ее раньше купила?

Санми попробовала привести мысли в порядок. Память Ёнён распространялась на события до 17 января. Сугён спрыгнула с крыши 23 января.

– Я не покупала себе никакую сумку. Два года пользовалась одной. То же самое касается кошелька и пудры.