День, когда я научился жить

– Ваше внутреннее состояние, эмоции и стресс влияют на элементы вашей физиологии, которые могут изменяться каждый миг.

– Понятно.

Девушка-оператор подсоединила указательные пальцы остальных участников опыта.

Теперь на экране виднелись четыре кривые разного цвета, и каждая имела свой рисунок. Кривая Джонатана была синяя, кривая темноволосой женщины – ярко-желтая, и ее рисунок был самым плоским. Зеленая кривая лохматого парня колебалась сдержанно и спокойно. Красная кривая шестидесятилетней дамы имела менее равномерные, но более выраженные колебания, чем у остальных, а потому их регулярно пересекала.

– Как вы можете констатировать, – сказала сотрудница, – мы все очень разные, у нас разная физиология, и мы по-разному реагируем на одну и ту же ситуацию.

Она отступила на несколько шагов.

– Теперь я буду просить вас подумать о разных вещах. Для начала вспомните, пожалуйста, тот момент, когда вы в последний раз испытали сильный стресс…

Красная кривая моментально скакнула вверх.

Джонатан закрыл глаза. Перед ним возник образ цыганки. Синяя кривая резко взвилась. Кривая парня еле-еле приподнялась, а желтая кривая темноволосой женщины осталась плоской.

Девушка-оператор подошла к испытуемым и обратилась к брюнетке:

– Не припоминаете ни одного крупного стресса?

Та ответила загадочной полуулыбкой, и желтая кривая осталась, как была, неподвижной.

Сотрудница шагнула к парню:

– Студенческая жизнь за последнее время не преподнесла вам никаких крупных эмоций? – сказала она, и губы ее сложились в хитрую улыбку.

И в следующее мгновение она выронила ручку и наклонилась, чтобы ее поднять. При этом движении грудь открылась еще больше.

Зеленая кривая взлетела вверх, а лицо студента залила яркая краска. Надо же, какой чувствительный аппарат. Джонатан сдержал улыбку. Она что, нарочно уронила ручку?

Темноволосая женщина посмотрела на часы. Джонатан задал себе вопрос, сколько подопытных кроликов отдали жизни, чтобы люди могли сконструировать такой прибор.

– А теперь мы попробуем сделать упражнение на расслабление, – сказала сотрудница. – Сядьте поудобнее.

Все завозились на своих стульях.

– Дышите, пожалуйста, глубоко и спокойно… вот так… все спокойнее и спокойнее… так… и при каждом вздохе расслабляйте тело все больше и больше… все больше и больше…

Джонатан взглянул на экран. Все кривые медленно изменялись: сильнее всех – красная, слабее – желтая. Его кривая и кривая студента пересеклись, потом почти совпали.

Голос девушки-оператора предлагал им пройти через разные состояния, спокойные и нервирующие, позитивные или вызывающие стресс, и каждая кривая жила своей жизнью, не реагируя на другие.

Потом девушка велела им посмотреть друг другу в глаза, что они и проделали, переводя взгляд с одного лица на другое. Даже брюнетка включилась в игру, и Джонатан почувствовал, что она уже не так дистанцируется от всех, как вначале.

– Посмотрите друг на друга… доброжелательно, – говорила сотрудница своим мягким, добрым голосом, – и постарайтесь почувствовать то, что вас всех объединяет…

Эксперимент привел к тому, что все заулыбались, поначалу неловко, а потом все более естественно. Так по-настоящему смотреть на кого-то было непривычно. Джонатан по большей части избегал смотреть людям в глаза, разве что украдкой, и в конечном итоге он смотрел и не видел, оглядывая пространство и либо думая о чем-то другом, либо сосредотачивая внимание на теме разговора. А сейчас он смотрел людям в глаза без всякого постороннего умысла, просто чтобы их увидеть. И там словно открывался их внутренний мир, сквозила их жизнь, их человеческая сущность. Да, так и было: у него возникло волнующее чувство, что он видит людей такими, какие они есть. Они перестали быть теми незнакомцами, с которыми безо всякого интереса пересекаешься ежедневно.

Теперь кривые на экране удивительным образом сблизились, почти совпали. В это трудно было поверить. Как такое возможно? Как простой визуальный контакт между незнакомыми людьми может породить такое сближение разных физиологических состояний? У Джонатана это никак не укладывалось в голове. И в этот момент синяя кривая взвилась штопором, обнаруживая крайнее удивление. Он улыбнулся и про себя решил снова войти в игру, сконцентрироваться на окружающих и разделить с ними миг единения.

Чтобы возникло некое сообщество.

А потом, после долгой паузы, он снова посмотрел на экран. Все кривые соединились и теперь представляли собой единую линию.

13

– Остин Фишер, вы с легкостью завоевали победу во втором туре турнира на «Флашинг Медоус». Каково сегодня ваше настроение перед ближайшим матчем?

Остин улыбнулся. Журналисткам вечно надо докопаться, что он чувствует.

– Это пока всего лишь начало: еще ничего не сыграно – надо сосредоточиться.

– Известно, что этот корт не особенно к вам благоволит. Тем не менее если вы выиграете турнир, то войдете в анналы с самым большим количеством побед в Большом шлеме. Вас это напрягает?

– Я стараюсь сохранять хладнокровие. В турнирах побеждают, выигрывая матч за матчем.