День, когда я научился жить

В трубке зазвучала тихая, вкрадчивая мелодия фортепиано. Он терпеливо ждал, а тревога все нарастала. В голове толпились беспорядочные мысли. Он уже видел себя в больнице, после операции на мозге. А сможет ли его страховка покрыть расходы на такое вмешательство?

– Не отсоединяйтесь, у меня параллельный вызов.

Снова, истекая нежностью, заиграло фортепиано.

Сквозь открытое окно долетали крики Гэри, пекаря и продавца маффинов. Задний двор его лавочки оканчивался лужайкой, которая примыкала к садику на заднем дворе дома Джонатана. В каникулы здесь играли его сыновья, а Гэри на них сердился и отчитывал при каждом удобном случае. Бедным мальчишкам доставалось ни за что ни про что. Надо заметить, что пекарню Гэри нельзя было назвать процветающей. Маффины ему удавались на славу, но посетителей было мало, и в конце месяца он еле сводил концы с концами…

Фортепиано все играло и играло. И тут Джонатан вдруг спохватился. Головные боли у него случались и раньше – так с чего он в этот раз так разволновался? Внутри поднялась волна гнева, и он в ярости отсоединился. И все из-за чертовой цыганки! Не внуши она ему тогда эти идиотские мысли, он бы до такого не дошел!

Он был вне себя. Злился и на цыганку, и на самого себя, что так легко повелся на воздействие. Да как она посмела говорить ему такие вещи! По какому праву? Что она, в сущности, о нем знала, спрашивается? И если ему действительно суждено умереть, то когда? Вот ведь в чем суть – разве не так?

Он вышел из дома, чтобы позавтракать на свежем воздухе. Времени было не так много, но ему хотелось с кем-нибудь поделиться мыслями, прежде чем отправиться к компаньонам.

На улице было еще свежо. Он глубоко вздохнул. Ну, хоть дышать-то еще можно бесплатно в этом подлом мире. Но они все равно найдут способ, как заставить платить – к примеру, за очистку воздуха. И он похвалил себя за то, что подписал петицию о запрещении автомобилей, особенно злостно загрязняющих атмосферу.

Чтобы сэкономить время, он завернул к Гэри. Уже на пороге его охватил запах свежепрожаренных кофейных зерен. Заведение особым весельем не отличалось: в углу сидел всего один посетитель. Но маффины были вкусные, хотя за такую цену могли быть и побольше.

Гэри молча подошел и еле слышно буркнул «здрасте». Над его маленькими сощуренными глазками чернели густые, вечно нахмуренные брови, а рот прятался в бороде. Все это вместе делало его похожим на большого медведя.

Он принял заказ еще менее приветливо, чем всегда, хотя вообще был скуп на улыбки. Нехватка радушия у него ощущалась во всем.

Высоко на красной кирпичной стене висел телеэкран, и с него смотрело лицо журналистки CNN, которая брала интервью у Остина Фишера, чемпиона по теннису. Если тот выиграет турнир, то побьет абсолютный рекорд по победам среди участников Большого шлема. Конечно, напряжение велико, не без колкости заметила журналистка, и прежде всего потому, что Остин Фишер пока так и не добрался до «Флашинг Медоус», чей скоростной корт ему явно не благоприятствовал, напомнила она, безошибочно нанося удар в самое больное место.

Джонатан вгляделся в лицо чемпиона, чей силуэт сейчас занял весь экран. На его одежде повсюду виднелся логотип фирмы «Найк». И сразу узнал кадры из того поединка, где теннисист одержал свою последнюю победу. Неулыбчивый от природы, он провел игру результативно и жестко, на грани беспощадности. Может быть, именно поэтому он и не возбуждал симпатий болельщиков, хотя и был воплощенным преодолением себя.

Жуя маффин, Джонатан вдруг обнаружил, что головная боль прошла. К концу завтрака он принял решение. Он разыщет цыганку и потребует от нее объяснений. Она должна объясниться. Нет ничего хуже неопределенности и всяческого тумана. Недосказанность овладевает разумом, и он отчаянно ищет ответы, которых ему так не хватает. А он вовсе не собирается провести остаток жизни в каких-то безумных размышлениях или жить в беспричинном страхе. В ближайшие выходные он все выяснит.

Он попросил счет и пересчитал сдачу. В прошлый раз он чуть не вляпался: Гэри вместо десяти долларов сдал ему пять. И Джонатан потом спрашивал себя, уж не нарочно ли он это сделал.

Остаток недели прошел спокойно. Он погрузился в работу, ежедневно сражаясь за результаты, которые они с компаньонами себе наметили.

Это поможет заткнуть рот Майклу, а то он уже сказал однажды, умирая со смеху: «Будь я клиентом, твоя физиономия мне бы доверия не внушала». И как только эта фраза всплывала в памяти, все существо Джонатана наполнялось жаждой реванша. Победить Майкла возможно – надо только работать без устали.

Настала пятница, и Джонатан вдруг понял, что присутствие Хлои на выходных помешает ему разыскать цыганку. А тащить девочку с собой на поиски немыслимо… Он чувствовал, что не в силах долго ждать. Ему необходимо увидеть цыганку и поговорить с ней. У него просто не хватит мужества мучиться еще целых восемь дней.

Кончилось тем, что он бросился к телефону:

– Анжела, это я, Джонатан.

Тишина.

– Алло?

– Да, я тебя слушаю, Джонатан…

– У меня тут… небольшое затруднение… Я…