День, когда пала ночь

На этот раз она выбрала стрелу с зазубренным наконечником и спустила тетиву, дав чудовищу подобраться так близко, что могла бы пересчитать зубцы у него на спине. Этот изначально был змеем – ни следа бычьей или львиной природы. В нем вообще не было ничего от природы. Только лик врага.

Она отправила стрелу в полет.

Попала в глаз. Мучительный визг вздыбил волоски у нее на руках. Толпа заметалась – карментцы толкались, карабкались на стены, спасаясь от бьющегося в волнах змея.

– Тува, поспеши, – поторопила Канта. – Мы уже близко.

Она снова свернула в глубину улиц. Над домами кипел черный дым, Карментум погрузился в сумерки. Его люди некогда согласились отбросить золотой шлем монархии. Теперь ими правил лишь страх.

Фыркали перепуганные верблюды, лошади увлекали повозки в пожар, дымились падающие тела. Тунува, не выпуская Сию, воображала себя в горячечном сне, и городская стена виделась ей порогом между бредом и явью.

У ворот Сию забрала Лукири. Кругом безумные голоса, толпы карментцев. Тува старалась их не видеть. Слишком много жизни. Слишком много смерти. Они забили собой горло города. Лалхар, по-прежнему хромая, лаем прокладывала дорогу, и вот они за стеной, в пустыне, укрытой только небом.

Пришла война.

Ждала пятьсот лет и вот пришла.

Они бежали. Ослабевшая от ран Лалхар задыхалась, у нее не осталось сил нести на себе всадницу.

– Тува! – крикнула Канта.

Тунува в развороте наложила стрелу, но тут же опустила лук. Руки отяжелели, будто каменные.

То, что неистовствовало в Львином саду, что сжигало Карментум… все обратилось в пыль в сравнении с ним.

Вот этот – этот зверь был исчадием Безымянного. Четыре лапы, крылья, способные накрыть тенью весь город, хвост, как бьющий в стену таран, и два ужасающих рога. Шкура цвета железной руды, когти и беспощадные зубья на хвосте блестят металлом, отлитым в глубинах мира.

Одним выдохом змей превратил в факелы сотню бегущих горожан. Огонь бил, как из горы Ужаса, уничтожая все, к чему прикасался. Тунува собрала в себе сиден и накрыла остальных щитом сторожка.

Равнина превратилась в охотничьи угодья.

Огненная буря терзала ее щит. Жар даже сквозь собранную в кулак магию едва не сбил ее с ног. Она была в самом сердце солнца и слышала, как хватает ртом воздух Сию. Едва пламя угасло, они бросилась дальше – пока огромный неповоротливый змей разворачивался обратно.

Вот он снова увидел их, и глаза его вспыхнули. Тунува не удивилась бы, брызни из них искры. Она скорчилась под его ужасным дыханием – так меньше сидена уходило на защиту.

Надо было добраться до пещеры, где осталась Нинуру. Там они будут прятаться, пока чудовище не насытится убийством.

К третьей волне пламени Тунуву трясло от усталости. Сию собрала остатки своей магии в слабый щит, но ее не учили этому искусству. Ее сторожок опасно истончился с одной стороны, потому что с другой она прикрывала Лукири, – правая рука Сию пошла волдырями. Тунува расширила свой сторожок.

Змей закрыл солнце и пошел вниз. Его тень разрослась, и перед ними обрушилась его туша. Дрожь земли сбила с ног Лалхар. Тунува послала две длинных стрелы ему в грудь – туда, где должно было гореть сердце.

Одна со звоном отскочила от его брони, другая сломалась. Оставив лук, Тунува удлинила свое копье и представила себя в Военном зале, с Эсбар. Она замедлила дыхание, успокоила мысли.

«Не страшитесь! – Слова Матери заполнили ее душу. – Вы – само солнце во плоти!»

Толстый, с три мужских торса, хвост летел на нее. Она поднырнула под удар. Палящий ветер, нахлынув следом, ожег ей шею. Прицелившись, она метнула копье ему под челюсть и не промахнулась. Змей гневно взревел. Он ответил жаром горнила, и снова Тунува выставила против него всю силу, что еще оставалась в ней.

Когда разошелся дым, она лежала на земле вся в поту и дрожала. Тварь скалила зубы, каждый длиннее ее руки. По древку копья стекала кровь.

– Умри.

Какой низкий голос – как выдох содрогающейся земли. Она не сразу распознала слова сквозь туман в голове.

«Эрсирский. Он говорит по-эрсирски!»

Глаза пусты, но не слепы, из них смотрит звериная злоба. Обессилевшая Тунува подняла голову навстречу врагу.

«Откуда он знает человеческую речь?»

Она уже выжгла в себе половину запаса магии. Ее учили восстанавливаться, но столкнуться с таким врагом довелось впервые.

– Вставай! – всхлипнула Сию. – Тува, вставай!

Змей разинул бездонную пасть. Тунува подняла руку, чтобы поставить новый сторожок – в уверенности, что он будет последним, – когда к зверю метнулась мохнатая белая полоса.

Нинуру.

Она сомкнула челюсти на перепонке крыла и рванула. Выпущенные на всю длину когти ушли глубоко под чешую – словно для того и были созданы. Змею удалось ее стряхнуть, но Нинуру, извернувшись в воздухе, упала на лапы прямо перед Тунувой. Шерсть дыбом, клыки оскалены до корня, и таких звуков Тунува от нее никогда не слышала: низкое рычание, перемежавшееся душераздирающим визгом. Она, такая маленькая, встала против огромного чудовища.